Хотан, далее через Кэрию в Черчен и Гас, где рассчитывал арендовать склад под охраной 7–8 казаков. Весну и лето 1888 г. он предполагал посвятить исследованию северо – западного Тибета к югу и юго-западу от Гаса. После этого, по его проекту, собравшись снова в Гасе, отдохнув и переснарядившись, экспедиция раннею весною двигается прямо к Лхассе.

«Если нас примут радушно, – писал он – то пойдём исследовать восточную тибетскую провинцию Кам. Если же встретим в Лхассе недружелюбие, то придётся возвратиться отсюда тем или другим путём в Цайдам, куда в течение зимы 1889 – 90 гг. перейдёт из Гаса и наш склад. Весна и лето 1890 г. будут тогда посвящены, смотря по обстоятельствам: или исследованиям в северо-восточном Тибете, или в Тибете западном, по направлении к Ладаку. Поздней осенью того же 1890 г. путешествие, вероятно, закончится».

Набросав план новой экспедиции, рассчитанной на 2 года, он прикинул оптимальную стоимость путешествия, а также состав экспедиции: командир, 2 офицера-помощника, 2 переводчика (одного с тюркского, другого с монгольского языков) 2 препаратора, 15 солдат и 7 казаков[339].

Также перелагалось увеличить число баз хранения реквизитов. Увеличение численности отряда он мотивировал выставлением охраны при созданных складах, для гарантии безопасности при движении в разбойничьих местностях и наконец, чтобы иметь возможность не особенно церемониться с противниками посещения отрядом Лхассы. Стоимость экспедиции предполагалось выйти на сумму 48520 рублей, не считая личного жалования.

Предоставив проект в ИРГО и в Военное министерство, он также просил ходатайствовать перед императором на командирование его в Тибет и 15 апреля 1888 года сразу же последовало Высочайшее утверждение данного проекта.

В состав экспедиции были включены: поручик Роборовский, подпоручик Козлов и 24 нижних чина солдат и казаков. Выделены прогонные деньги от Петербурга до Каракола, оружие и боеприпасы, научные инструменты. Общая сумма для обеспечения путешествия равнялась 80.335 кредитных рублей и по указанию императора выдана была золотом и серебром, а также «звонкой монетой».

Когда организация нового путешествия была обеспечена, Николай Михайлович вернулся в Слободу и с новой энергией принялся за свою работу. Уже в начале августа завершились к концу издание и вёрстка его книги, которая вышла под заглавием: «От Кяхты на истоки Жёлтой реки. Исследование северной окраины Тибета и путь через Лоб-нор по бассейну Тарима». Сознавая, что опубликованию научных результатов своих путешествий он всецело обязан покровительству Наследника Цесаревича, Пржевальский ходатайствовал о дозволении посвятить ему свой последний труд, на что и последовало разрешение.

При подаче заявки на выдачу паспорта в Пекин, китайское правительство сначала решительно отказалось выдать паспорт для путешествия в Тибет, указывая на многочисленность конвоя, который предполагал с собою взять Николай Михайлович, к этому прибавляли и прежние отговорки: о невозможности обеспечить безопасность путешественников, о подозрительности тибетцев к иностранцам и т. п.

Действительной причиной отказа в паспорте было, нежелание допустить Пржевальского в Тибет, который китайцы особенно ревниво оберегали от влияния европейцев, а тем более от русских, авторитет которых в Тибете для китайского правительства казался особенно опасным. А после того, как Пржевальский, честно и без лести огласил на весь свет в своих сочинениях многие тёмные и слабые стороны китайской системы правления того времени, советники Богдохана сильно недолюбливали его, более чем кого-либо из учёных исследователей, поэтому не желали пустить экспедицию в столицу Далай-ламы.

Конкуренты-англичане по-прежнему негативно отнеслись к новому путешествию Пржевальского в Тибет. Встревоженные лондонские газеты разжигали политические страсти, связывая странное, по их мнению, совпадение этого путешествия с обострением отношений между Англией и Тибетом. «Политика всех азиатских государств», – говорилось на подстрекательской волне в английской прессе, –   «основана на соперничестве между Англией и Россией, и вот теперь как раз в Лхассе начинают обнаруживаться симпатии к последней».

Политические интриги Англии

Выдача паспорта. Приём у императора. Отъезд

Все это только подталкивало Пржевальского отправляться осенью, и даже решился действовать напролом, желая просить Высочайшего разрешения идти без китайского паспорта. Однако, к такой крайней мере не пришлось прибегнуть, так как китайское правительство, уступило настойчивому требованию русского посланника и выдало паспорт Пржевальскому, хотя и с большими оговорками. Ответ китайского МИД нашему посланнику в Пекине А. М. Кумани содержал следующую риторику:

«Ввиду только что открывшейся вражды тибетцев с англичанами, нельзя рассчитывать на повсеместную безопасность русских, вследствие того, что у них есть охранный лист… трудно поручиться за то, что он не встретит опасностей. А потому китайское правительство слагает с себя ответственность за случайности».

15 марта 1888 года британские войска начали Англо-тибетскую войну, или, как её часто называют в западной историографии «Сиккимскую экспедицию». Под предлогом «уточнения некоторых вопросов, связанных с границей между Сиккимом и Тибетом», британцы вторглись в горное государство для установления над ним контроля.

Европейские газеты трубили о том, что «азиатская политика России всегда искусно умела пользоваться симпатией местных народов, a потому весьма возможно, что экспедиция Пржевальского имеет именно цель поощрение тибетцев к сопротивлению Англии»[340].

В итоге, китайский паспорт выдали только с тем условием, чтобы конвой Пржевальского не превышал 16 человек, хотя лично посланнику было заявлено, что путешественник и помимо этого числа может добавить несколько человек прислуги, иначе это «вызывает изумление и весьма легко может повести к неприятным историям… а в спокойное время они будут только пугать местное население».

Друзья и спутники Николая Михайловича заметили, что, собираясь в пятое путешествие, он уже не проявлял столько рвения, не выказывал такого увлечения, как раньше. А тут ещё и лучший из спутников – урядник Дондок Иринчинов отказался идти в экспедицию. Его отказ ошеломил Пржевальского, так как он был одним из самых дисциплинированных и подготовленных к путешествиям казаков.

В июле 1888 г. Николай Михайлович приехал в Слободу и начал приготовления к предстоящему отъезду. На сборы у него был месяц.

Вот как описывает Николая Михайловича в дни подготовки к пятому путешествию известный географ Ю. Шокальский:

«Будучи в то время секретарем Отделения физической и математической географии, и я бывал у Николая Михайловича по делам его снаряжения. Он тогда выглядел настоящим богатырем. Случалось, мне присутствовать при его переговорах с разными и немаловажными людьми по предмету тех исследований, какие нужно было сделать в предстоящем путешествии, которые отсутствовали в предшествовавших работах. Можно было любоваться его полному спокойствию в таких случаях, тогда как его собеседник видимо волновался, и Пржевальский, в полном сознании своей нравственной силы, одним своим видом побеждал собеседника»[341]

В день убытия он встал раньше обычного, – чуть свет, и, не сказав никому из приехавших прощаться соседей и друзей ни слова, через балкон вышел в сад, где долго