Париже, Йохан Бекман в Финляндии, Яков Казаков (Кедми) в Израиле, которые вполне искренне выполняют свою работу.

За рубежом Венюкова ни на минуту не оставляют мысли о России, ее людях. Он активно сотрудничает с русскими учёными, встречается с ними, публикует свои работы в русских и зарубежных изданиях, ведёт переписку с Пржевальским, В. В. Докучаевым, А. А. Тилло, Л. А. Большевым и др., встречается с А. И. Герценом, П. А. Кропоткиным, П. А. Чихачевым и другими выдающимися личностями того времени. Его особой заботой являлась пропаганда научных достижений русских учёных за рубежом. Убедительным подтверждением этого является интенсивная и добрая переписка с Н. М. Пржевальским, которую он вёл из Франции в 1877–1888 гг[332].

Преемственность поколений. Переписка учёных

Венюков относился к науке как государственник, умел направлять свои усилия на решение наиболее актуальных задач. Позже он уже сам передавал эту традицию будущей знаменитости русской географии Пржевальскому. В частности, к советам Венюкова Николай Михайлович прислушивался при выборе своих маршрутов по совершенно диким и неисследованным местам Центральной Азии.

Для них обоих характерны идейная общность и стремление к географическим исследованиям. Как известно, Пржевальский, семь лет спустя, повторил исследования Уссурийского края, начатые Венюковым в 1858–1860 гг., а затем совершил своё первое путешествие в Центральную Азию.

Между двумя путешественниками завязалась многолетняя дружеская переписка. Это один из примеров того, как создавалась выдающаяся русская географическая школа. Переписка Венюкова с Николаем Михайловичем продолжалась до последних дней жизни Пржевальского. Она освещает не только взаимоотношения между двумя историческими личностями России, но и выступает свидетельством сотрудничества учёных России и Франции, и влияния русской географической науки на мировую науку.

Содержание писем Венюкова пронизано искренней любовью и преданностью к путешественнику, гордостью за его подвиги, прославлявшие русскую науку, за то, что пальма первенства в изучении Центральной Азии досталась России. Из писем Венюкова мы узнаем, какой глубокий интерес проявляла научная общественность Западной Европы к путешествиям Пржевальского, и как широко Венюков пропагандировал его исследования за рубежом.

Михаил Иванович часто выступал в географических обществах Женевы, Парижа или привлекал к сообщениям местных учёных. Он публиковал обзоры о ходе экспедиций Пржевальского, их результатах в научных изданиях, переводил на иностранные языки отдельные разделы его произведений.

Вот, что писал он о Пржевальском в своей книге «Из воспоминаний»:

«Недавно напомнил о себе ещё одни русский географ-исследователь и притом самый знаменитый из всех – Пржевальский. У этого психология проще других, последовательнее, вернее себе. Вот четырнадцать лет скитается он по пустыням Средней Азии, ища свободы и славы и обретая их: легко понять его интересы, легко, поэтому и избегать с ним разлада, не смотря на откровенно-эгоистическую его натуру. Я с совершенной искренностью пожелал ему продолжение его успехов и даже послал ему несколько сведений, которые могут быть для него нелишними»[333].

Михаил Иванович очень переживал за то дело, которому посвятил себя русский путешественник, поэтому старался вести с ним регулярную переписку, чтобы быть в курсе всех событий.

«Я рад очень, – писал Венюков Пржевальскому в апреле 1877 г. – что в течение зимы, которую провёл в Париже, мог сообщить известия о Вас тамошнему Географическому обществу»[334]

В другом письме, готовясь к географическому конгрессу в Венеции, 6 февраля 1881 г. он писал из Женевы:«Свободно избрав себе службой России обязанность знакомить Европу с тем, что у нас, в научном мире, делается замечательного, я рад сказать на родине Марко Поло, что его главный продолжатель – мой соотечественник, из „Московии“. Очень жалею только, что Вы сами не явитесь на конгресс в Венецию».

Он вёл активную пропаганду достижений русской науки в Европе. По получении книги Пржевальского о его третьем путешествии в Центральную Азию, Венюков сразу же ознакомил с результатами экспедиции научную общественность Франции, Англии и других стран Западной Европы.

В особой записке «О комплектовании войск в Азиатской России» Михаил Иванович ссылается на свежие труды и творческую деятельность Пржевальского в период его участия в работе комиссии генерала Сколкова 1869 года. Он указывает: «Данные для составления карты черпались из следующих источников: „Распространения инородцев Забайкалья и Амурского Края показано на основании… трудов Пржевальского и комиссии генерал-адъютанта И. Г. Сколкова“».

7 июня 1883 г. (Перед вторым Тибетским путешествием. Прим. автора) он пишет ему:

«В бывшем прошлую пятницу заседании Парижского Географического общества. Ваше „Путешествие“ было great attraction (большой достопримечательностью – англ.) для публики. Председатель собрания, старик, африканский путешественник, Аббади приветствовал появление такого важного труда и выразил сожаление, что французского перевода, по-видимому, придётся ждать некоторое время».

Именно по его совету, известный Европейский геолог и спелеолог, профессор минералогии Страсбургского университета О. Добрэ, взялся сделать доклад академии, по записке, составленной для него Венюковым. Ещё до окончания прений профессор предложил выразить признательность к трудам Пржевальского, и многие академики выразили желание приобрести его труд: «Из Зайсана через Хами в Тибет и на верховья Жёлтой реки». Интерес к этой книге, был настолько велик, что 13 июня на заседании Парижской академии наук состоялся доклад о только что вышедшей книге.

Венюков не ограничивается только популяризацией научных достижений Пржевальского, он был активным помощником и советником в решении многих вопросов, возникавших у него. Он пересылает новейшие карты, исследуемых Пржевальским районов, печатаемые во Франции и Англии, статьи и работы зарубежных учёных и путешественников по Тибету, Китаю и другим странам.

Венюков оказал непосредственное влияние на разработку плана и ход его четвёртого путешествия. Пржевальский прошёл именно тем путём, который был рекомендован Венюковым. Вот что он писал Пржевальскому из Парижа 8 июня 1883 года по поводу плана его очередной экспедиции в Центральную Азию:

«Конечно, забираясь в такую даль, как Алашань, истоки Жёлтой реки, Тибет, например, не стоит ограничиваться мелкими экскурсиями хотя бы они были очень плодотворны для естествознания, нужно кроить вещи на широкую ногу и стараться охватить, возможно, большее пространство. И в этом смысле на Ваш план нельзя представить возражений. Но нечто, возбуждающее сомнения, а именно: Вы уже испытали недоверчивость тибетского, собственно, конечно, китайского правительства относительно пути в Лхассу. Едва ли не будет того же и теперь, причём легко могут допустить Вас до некоторого пункта внутри Тибета, а потом предложат вернуться назад. Это, следовательно, выйдет потеря времени, средств и усилий, да ещё хорошо, если на совершенно новом пути, а как на старом, уже известном?

Вот почему я позволю себе думать, что лучше бы Вам вовсе отложить исполнение первой части Вашего проекта, т. е. исследование путей от истоков Желтой реки на Лхассу, Батан или Чио-литу, тем более, что больших открытий тут сделать