— Плохо старалась, — бросил он.

Девушка хотела бы сказать, что после его последнего визита, она едва могла шевелиться от боли. Все попытки выполнить его инструкции были хуже пыток, но это бы лишь усугубило наказание.

— Ты — ничтожество. Не можешь справиться даже с такой ерундой, — прорычал он, замахиваясь на нее.

Пощечина обожгла щеку, но жертва не пискнула и рук не расцепила, так и оставив их за спиной.

— Придется тебя наказать, — задумчиво сказал он. — Думаю, несколько часов в колодках помогут тебе поумнеть.

Она склонила голову, пряча эмоции. Если бы только можно было хоть на что-то надеяться… Она привыкла, что над ней издеваются.

— Похоже, что тебя это не впечатлило, — заметил мужчина. — Действительно, что такого? Думаю, что будет лучше, если ты будешь стоять в колодках голая, в комнате охраны.

Девушка бросилась к нему в ноги, покрывая их поцелуями. Она мотала головой, умоляя изменить решение. Мужчина лишь усмехнулся ее попыткам. Он поставил ногу ей на спину и с удовольствием наблюдал, как она беззвучно унижается. Вся ее задница была покрыта синяками разной степени давности. Колечко узенькой дырочки выглядело сильно использованным. На спине осталась пара рубцов — у него был плохой день и игры с плетью немного вышли из-под контроля. Он мог исцелить следы, но обожал смотреть на них.

— Нет, не пытайся меня разжалобить, — сказал он. — Ты не заслуживаешь ничего хорошего.

Он подвел ее к высокому стулу, поднял и заставил на него усесться. Ее попка чуть свисала назад. Ноги он привязал внизу, руки связал впереди и соединил узел с кольцом ошейника. Рабыня почувствовала, как жестокая рука собирает ее волосы в хвост и тянет вверх, закрепляя к кольцу. Голову было не опустить. В то же время он надел жесткие зажимы на ее соски и цепочку от них наоборот натянул вниз. Любая попытка уменьшить натяжение в одном месте приводила к боли в другом.

Положение оказалось неустойчивым. Когда тонкая и хлесткая палочка приложилась к ягодицам, стало ясно, что всерьез дергаться нельзя — стул упадет. Рыдания быстро пришли на смену крикам. Девушка отчаянно пыталась удержаться, но страдающее тело разума не слушало. Стул раскачивался, волосы трещали, грудь невыносимо болела, руки кололо ледяными иглами.

Маг вошел в нее без предварительной подготовки, резким движением. На старые травмы это легло безумной болью. Она захлебнулась умоляющем воплем, который не нашел в темной душе никакого сочувствия. Пока он имел ее жесткими и ненасытными толчками, палочка гуляла по бедрам, причиняя жуткую боль, заставляя извиваться против воли.

Наконец, все кончилось. Мужчина оделся и вышел вон.

Девушка так и осталась в своем сложном положении. Через несколько минут слезы отчаяния уже было не сдержать, но вдруг дверь открылась, вошел стражник. Он осмотрел созданную его господином картину и хмыкнул.

Рабыня почти привыкла к этому унижению. Ее видели такой, иногда имели — это не возбранялось. А она иной раз не видела лиц и не слышала голоса.

Теплые руки легли на ее бедра. Слезы брызнули из глаз от одной мысли, какие ощущение принесет проникновение. Мужчина не отреагировал никак. Но был осторожен и мучал ее недолго.

— Он узнал бы, если б я не стал, — прошептал стражник ей в ухо. — Я не могу помочь, прости. Вечером тебя покормят вкуснее обычного и принесут вина. Можешь напиться. Это все, что мне по силам.

Он осторожно отвязал ее и освободил. Девушка опустилась на пол и сжалась в комок. Молча, без слез.

Стражник некоторое время смотрел на ее исполосованное тело и думал. Затем, он поднял ее, положил на кровать и укрыл. Девушка почувствовала, как его рука залезла под подушку, оставляя там что-то. Когда он ушел, она осмелилась сунуть ладонь и проверить. Это могла быть ловушка, но пальцы нащупали горсть конфет, несколько обезболивающих, пару восстанавливающих капсул и фляжку крепкого напитка. Все это она жадно употребила и откинулась на спину.

Наставления темной

Ртиа лежала на заднем сидении машины Варго и вспоминала.

Мрачный сумрак темницы почему-то не скрывал деталей. Лицо Дариморы будто бы светилось изнутри.

— Запомни каждое мое слово, — весомо сказала она. — От этого будет зависеть твоя жизнь и возвращение туда, откуда ты пришла. Мои оковы удерживают меня здесь. Их магия заставляет меня быть на этом месте, в этих стенах. Так контролируют мою суть. Яд бежит по венам, причиняет мне боль. Я вынуждена тратить силы на борьбу, исцелять себя, расходуя почти все, чем я владею. В целом мире никто не может снять их с меня. Но ты добудешь мне ключ.

Ртиа кивнула.

— Есть одно место. Особенная земля, оберегаемая силами, схожими с моими. Ты доберешься туда легко и без проблем. Так говорят мне нити вероятностей. А дальше, нужно будет проникнуть в заброшенный особняк семьи Луцерос, взять там книгу, спуститься с этой книгой глубоко в подвал, найти вход в тайные катакомбы, прочитать заклятие и просто взять ключ.

— Просто взять ключ? — недоверчиво переспросила Ртиа. — Он лежит на видном месте и не охраняется? Тогда почему вы отправляете меня за вещью, которая может дать вам свободу. Вы совсем меня не знаете, не доверяете, должно быть. Неужели в этом мире у вас никого нет? Но как тогда организуете мне побег?

Даримора поморщилась. Девчонка хотела много знать и ее это не устраивало.

— У меня есть союзники, — сказала она. — Но то место, в которое тебе предстоит идти, их не примет. Я не даром позвала тебя, ведь проклятье звучало — ни единая душа в этом мире не сможет тебе помочь. Нет, мне была нужна иномирянка. Ты преодолеешь барьеры, пройдешь полмира незамеченной, потому что ни для кого не важна. И, самое главное, ты пронесешь туда часть меня.

Даримора срезала прядь волос и протянула Ртии. Рабыня взяла их правой рукой и с ужасом поняла, что каждая волосинка оплетается вокруг предплечья темной змеей. Они будто бы проникли под кожу, оставляя бледный графичный узор.

— Всегда ненавидела татуировки, — сказала Ртиа, чтобы скрыть отчаяние. Она чувствовала себя заклейменной.

— Это только до тех пор, пока ты не добудешь ключ, — холодно заметила Даримора. — Моя магия покинет тебя, как только пронесешь ее в хранилище. И до тех пор никто не заметит этой мелочи. Все в тебе — низкий статус, чужая душа внутри, слезы страха и мольбы — это делает тебя… С точки зрения магии ты все время навязчиво орешь, забивая мой фон собою. Когда будешь открывать дверь в особняке Луцерос, используй именно