Констебль сменил позицию и отдал указание своим людям.

– Там есть кто-то еще, миледи?

– Нет, констебль. – Это ее голос, такой твердый? – Там безопасно.

– Отлично. – Констебль велел людям спускаться. Он помедлил. – Соболезную вашей утрате, миледи.

Она резко вздохнула.

– Спасибо.

Наконец, Джеймс подошел и прижал ее к своей груди.

– Я думал, что потерял тебя.

Мэгги облегченно застонала.

– Как ты узнал, что меня похитили?

Джеймс поцеловал ее волосы.

– Я тебя знаю. Ты бы не ушла, не оставив записки. Даже чтобы отправиться в свою проклятую столовую. Ты не жестокая.

Она всхлипнула, совершенно ошеломленная.

Джеймс обнял жену за плечи и прошептал:

– Позволь мне отвезти тебя домой.

Она дернулась в его руках, временное облегчение растаяло.

– Домой?

Джеймс обернулся к констеблю, который записывал что-то в свой блокнот.

– У вас все под контролем?

Констебль поднял взгляд от своих заметок.

– Думаю, да, милорд. Остальные в повозке.

Джеймс протянул руку. Констебль потрясенно пожал ее.

– Это честь, милорд.

– Вы не представляете, как я вам благодарен за помощь. А теперь я должен отвезти жену домой. Она пережила ужасное потрясение.

Рот констебля нерешительно дернулся.

– При обычных обстоятельствах я бы хотел задать…

– Разумеется, это может подождать до завтра, – объявил Джеймс.

Маргарет смотрела на темную землю, не чувствуя ничего, кроме обнимающей ее руки Джеймса.

– Что ж, хорошо. – Констебль отдал честь. – Я выслушаю вас завтра.

Маргарет мельком взглянула на Джеймса.

– Спасибо.

Они поспешили к экипажу и залезли внутрь. Джеймс приказал возвращаться в Вест-Энд.

– Он мертв, – безучастно сказала она.

Джеймс взял ее за руку.

– Мне жаль. Я знаю, что ты очень любила брата. – Он помедлил. – Насколько я понял, у него было доброе сердце.

– Он спас мне жизнь, – ответила она, все еще не в состоянии поверить, как все обернулось.

– И ты рисковала всем ради него. Ты, черт возьми, вышла за меня замуж и обещала отцу все что угодно в обмен на помощь.

Мэгги прикусила нижнюю губу, ненавидя горячие слезы, катившиеся по щекам.

– Да, обещала. Ведь это мой брат привел меня к тебе.

Джеймс прижал жену к груди, и она позволила слезам литься, позволила себе поделиться горем. Маргарет сунула кулак в рот и сильно укусила, чтобы не начать выть.

– Все уже закончилось, – мягко сказал Джеймс, поглаживая ее спину. – Все закончилось.

Она уронила руку на колени, жалея, что не может разглядеть его лицо в темноте. Но, может, темнота позволит ей говорить свободно?

– Я думала, что больше никогда тебя не увижу.

– Я не желал в это верить.

– Я рада, что это так, и рада тому, что я не верила.

– Почему? – спросил Джеймс, его пальцы погладили ее по щеке.

– Потому что я поняла, какой была лицемерной. Я спряталась от боли, хотя побуждала тебя открыть свое сердце. Я слишком боялась кому-либо открыться. Я просто боялась. Всю свою жизнь.

– Маргарет, ты вернула мне себя самого. Ты подарила мне надежду на радость. – Он смахнул ее слезы. – Ты научила меня снова любить.

– А как же счастье?

– Ты делаешь меня счастливым, ты, сумасбродная ирландка. – Он запрокинул ее голову. – Я люблю тебя, и вместе мы со всем справимся. Вместе мы сможем обрести счастье, дорогая. Я правда в это верю.

Маргарет забралась ему на колени, совершенно не заботясь о том, что ведет себя неприлично.

Когда он прижал ее ближе, она заявила:

– Тогда хорошо, что мы уже муж и жена, правда?

– Это почему? – нежно спросил он.

Она медленно, осторожно прижала свои губы к его губам и пробормотала:

– Потому что мы можем отправиться домой, где я буду в безопасности в твоих руках. Навсегда.

Маргарет не могла перестать улыбаться. Для нее это было редкое состояние, но она это обожала. Ей понадобилось больше года, чтобы оплакать брата, но они с Джеймсом наконец начали ощущать нечто, похожее на счастье.

Джеймс по-прежнему боролся с желанием отправиться в Ист-Энд и вышибить себе последние мозги. На что она напоминала ему, что было бы гораздо приятнее, если бы она сама получала все это… вышибание. Все же в те дни, когда он настаивал отправиться на бой, она сопровождала его и болела за него громче всех.

Мэгги не скоро решилась рассказать мужу о голоде и о том, что испытала в Крыму, но она рассказала и никогда не чувствовала себя так спокойно.

У нее появилось больше друзей.

Мэри оказалась прекрасным другом, так же как и ее муж, и, хотя некоторые особенные разговоры были оставлены для Джеймса, Маргарет чувствовала, что Мэри предпочитает смеяться вместе с ней, когда это возможно. В конце концов, ее муж был довольно беспокойным типом.

– Мэгги, о чем ты, черт подери, думаешь?

Маргарет игриво нахмурилась.

– Тебя это не касается.

Он закатил глаза.

– Ты всегда меня касаешься, и тебе полагается помогать мне с речью для клуба о преимуществах заботы о правах женщин.

Она подошла к нему, заложив руки за спину.

– Помнишь, что ты угрожал сделать со мной, когда мы впервые встретились?

Он остановился.

– Нет.

– Ты угрожал вырвать мне руки.

– Какое невообразимое варварство, – заявил Джеймс и сильно притянул ее к себе, прижимаясь бедрами к ее животу. – Знаешь, о чем я тогда думал?

Мэгги вытаращилась.

– Вообще-то нет.

– Ну, – начал он. – Это касалось пола и твоих юбок, расположенных гораздо выше, чем сейчас.

– Джеймс, – воскликнула она, краснея.

Его взгляд потеплел от любви и страсти.

– Знаешь, думаю, будет гораздо лучше, если я просто тебе покажу.

Маргарет широко улыбнулась.

– Полностью согласна.