человека в аккуратных, не оттянутых, серых тренировочных штанах и чистой голубой футболке с длинным рукавом. Его серебристые волосы были слегка растрепаны, глаза в очках без оправы покраснели от усталости. И он, и его жена выглядели взволнованными.

Они проводили комиссара Кернера в гостиную и предложили ему сесть, от чего он, поблагодарив их, отказался. Ему не хотелось терять ни секунды.

– Судя по всему, моя коллега сейчас в руках того же самого человека, который похитил Ким Ландау и еще одну девушку. Если я не найду ее в ближайшее время… – начал Йенс, но не договорил. – Чего хотел Ян Ландау?

Ответил Экхардт Шнайдер, имевший более бодрый вид, чем его жена.

– По-моему, он просто пытался узнать, что предпринимает полиция.

– Постарайтесь, пожалуйста, как можно точнее передать его слова, – попросил Йенс, которому нужны были не домыслы, а только факты.

Выводы он предпочитал делать самостоятельно.

– Видите ли, я сначала вообще не хотел его пускать, ведь он всегда, даже после исчезновения Ким, держался с нами так высокомерно… А сейчас я его прямо-таки с трудом узнал. Он казался подавленным и даже попросил прощения за свою заносчивость… Я бы, может, и купился на его извинения, если б он не стал выпытывать, как идет расследование. Ему даже известно, что вы у нас были!

– Откуда?

– Он не сказал.

Йенс задумался. Не попался ли он сам в ловушку, устроенную Ландау? Может, тот следил за ним, чтобы выяснить, что у полиции на уме, и поэтому так быстро смылся из своего магазина?

– О чем еще вы разговаривали?

Экхардт Шнайдер выпятил губы.

– Он ругал полицию, говорил, что лучше возьмет дело в свои руки. Но, поверьте мне, это было сказано для отвода глаз. Ему хотелось получить ответ на один вполне конкретный вопрос.

– На какой же?

– Речь шла о голубом школьном портфеле, который когда-то принадлежал Ким и однажды исчез. В то время я был ее учителем, и Ландау допытывался, как это произошло…

– Секунду! – перебил его Йенс. – Он расспрашивал вас о голубом портфеле? Какой марки?

– «Скаут». Это он знал наверняка.

– И вы сказали ему, куда подевалась сумка?

– Нет. Не могу же я помнить портфели всех своих учеников.

– То есть вы не уверены, что у Ким вообще была такая вещь?

– Не уверен. Но мне показалось, что Ландау подозревает в краже портфеля какого-то определенного человека.

– И кого же?

– Имени он и сам не знает. Это какой-то мальчик со светлыми волосами.

– Скажите, вы видели, на чем Ландау к вам приехал?

Экхардт Шнайдер кивнул.

– На грузовике-доставщике.

18

Оставив свою Красную Леди на лесной тропе, Йенс пошел дальше пешком. За те полтора часа, что комиссар ехал сюда из Зиверзена, он несколько раз проверял в специальном приложении, не пойман ли еще Ян Ландау. Нет.

Кернер догадывался, где может скрываться этот человек, но снова вызывать группу быстрого реагирования не стал. Во-первых, пришлось бы ждать. Во-вторых, он считал, что лучше справится сам. Подкрадется незаметно, чтобы не спугнуть преступника.

Йенс шел по редкому подлеску, пока не уперся в еловый питомник. Деревья там росли так часто, что продраться было невозможно. Пришлось пойти в обход. За питомником сквозь буковый лес, уже не такой густой, виднелись постройки конного двора, куда Йенс и направился.

Он ускорил шаг, однако следил за тем, чтобы не наступить в лисью нору и не споткнуться о корень. Через двадцать минут дошел до сетчатой ограды усадьбы, где жила Герлинда Ландау. Йенс вспотел, так что джинсы приклеились к телу. К тому же его одолевали комары и слепни.

Перелезть через двухметровый забор было бы непросто, поэтому он решил идти вдоль сетки, пока не обнаружит подходящий лаз или не дойдет до ворот. Даже в последнем случае эффект неожиданности будет немалым.

Осматривая обширную территорию, Йенс искал людей, но никого не видел. Только там, где ограда уже приблизилась к зданиям, он заметил в конюшне какое-то движение, но и это оказались всего лишь лошади, выглядывающие из своих стойл.

Во дворе были припаркованы три машины: новый «Лендровер Дискавери», «Вольво V60» и старый «Фольксваген Пассат». Йенс остановился и прищурился, стараясь прочитать номера, но ему это не удалось: двор был слабо освещен. К тому же кое-кто слишком долго тянул с визитом к окулисту. Единственное, что Йенс разглядел, – буквы «HH»[19] на «Фольксвагене». Значит, автомобиль гамбургский.

Не обнаружив в заборе ни одной дыры, Кернер дошел до самых ворот, которые оказались открытыми. Войдя на конный двор, он увидел возле главного здания какое-то движение и, метнувшись в сторону, спрятался среди высоких и густых рододендронов.

Герлинда Ландау вышла из дома, быстрым шагом направилась к «Лендроверу», достала из багажника сумку и вернулась.

Когда входная дверь захлопнулась, Йенс осторожно двинулся дальше, не покидая своего растительного укрытия. Кусты тянулись почти до самого дома. Преодолев расстояние в несколько шагов, Йенс заглянул в одно из освещенных окон.

Мать Ким сидела спиной к нему за большим обеденным столом и просматривала какие-то бумаги. Подумав, как действовать дальше, Йенс решил не мудрствуя лукаво позвонить. Подошел к двери и нажал на кнопку, встав так, чтобы его не было видно в глазок. Герлинда Ландау открыла. Заглянув за угол, она увидела комиссара Кернера и очень испугалась.

– Ян Ландау у вас? – спросил Йенс и, отстранив хозяйку, вошел в дом.

Достав оружие из кобуры, он пересек просторную гостиную, совмещенную со столовой.

– Как это понимать? – возмутилась женщина.

В комнате больше никого не было. В ванной и на кухне тоже. Никаких признаков того, что мать Ким живет здесь не одна, Йенс не заметил. Только на столе стояли две чашки.

– Чего вам нужно? – гневно спросила Герлинда Ландау.

– Где ваш бывший муж?

– Понятия не имею! – ответила она раздраженно и с вызовом посмотрела на Йенса.

– Хорошо, как вам угодно. Сядьте, пожалуйста, за стол.

Фрау Ландау подчинилась. Она была бледна, как полотно, и дрожала. Комиссар Кернер, оставшись стоять, убрал пистолет в кобуру.

– Почему вы скрыли от меня, что Ян Ландау не родной отец Ким?

– Потому что это не играет никакой роли. Она его дочь.

Женщина старалась держаться невозмутимо, но это давалось ей с видимым трудом.

– Кто пил из второй чашки?

Этот вопрос ее смутил. Она посмотрела на стол и несколько раз моргнула, прежде чем ответить:

– Я. У нас достаточно посуды, не обязательно пользоваться все время одной и той же.

Это прозвучало так притянуто за уши, что Йенс чуть не рассмеялся. В этот момент у него возникла идея, как вывести Герлинду Ландау