все же приходилось останавливаться. Тогда она напоминала себе, что где-то там, наверху, ее ждет спасение. Когда люк открылся во второй раз, в темноту проник не только свет. Она слышала женский голос, который произносил ее имя. Он звучал издалека и казался искаженным, поэтому была ли это Сабина или нет, Виола сказать не могла.

Запнувшись обо что-то, она упала на колени, поднялась и пошла дальше, твердя себе: «Не сдавайся!»

И вот цель достигнута. Виола ударилась о массивную металлическую дверь с такой силой, что отскочила назад и шлепнулась на пол.

Падение слегка оглушило ее. Пока она сидела и ждала, когда голова перестанет кружиться, ей показалось, что снаружи доносится какой-то шум.

Собрав последние силы, Виола сняла с правой ноги туфлю и достала оттуда предмет, который должен был спасти ей жизнь, – отломанный кончик лезвия ножниц. Она зажала его между средним и указательным пальцем.

С другой стороны отодвинулся засов, потом еще один. Дверь открылась, впуская свет. Холодный воздух пришел в движение. Виола прислонилась к стене.

– Добро пожаловать в мой мир, – сказал человек, который похитил ее и запер здесь.

Теперь он втолкнул сюда женщину в инвалидном кресле.

– Прекратите! – сказала та. – Вам все это с рук не сойдет. Мой коллега уже давно следит за вами.

– Да неужели? – ответил похититель. – А чьи, ты думаешь, волосы и кровь на этой железке? Твой коллега больше ни за кем следить не будет.

– Нет! – закричала женщина в отчаянье. – Нет, нет, нет!

Он вкатил кресло глубже, держась за ручки, и Виола увидела, что поперек них лежит металлический лом, загнутый конец которого окровавлен. От этой картины она почувствовала дурноту, но не позволила себе оцепенеть.

Он ощутил ее приближение прежде, чем увидел, но отреагировать все равно не успел. Она набросилась на него и вонзила ему в левый глаз что-то острое.

Громко и пронзительно закричав, он оттолкнул от себя стул и попятился. Металлический осколок так и торчал из глаза. Инвалидное кресло, налетев на какую-то неровность пола, опрокинулось.

Теперь Виола должна была помешать похитителю снова запереть дверь. Если он это сделает – все пропало, ей уже не выбраться. Только сначала ему самому нужно было найти выход. Он прижимал одну руку к глазу, из которого вытекали кровь и студенистая жидкость, а второй рукой шарил вокруг себя.

Виола пыталась перелезть через кресло, когда кулак раненого преступника наткнулся на ее лицо. Это было беспомощное движение, а не нацеленный удар; тем не менее она отлетела к стене, стукнулась затылком и в полуобморочном состоянии сползла на пол.

На этом все могло бы закончиться, и победа осталась бы за ним, если б не призрачно-бледное существо, найденное Виолой в комнате, где валялись упаковки из-под продуктов. Это была истощенная женщина с волосами, похожими на взъерошенные перья, и в лохмотьях – источник того шуршания или царапанья, которое Виола слышала, блуждая в темноте.

Сейчас эта несчастная встала, широко раскрыв глаза, нагнулась и подобрала лом, лежавший на полу возле опрокинутого инвалидного кресла. Она была слишком слаба, чтобы замахнуться и ударить сверху, но кое на что ее сил все же хватило. Прежде чем похититель успел понять, что происходит, она всадила металлическое острие лома ему в спину.

7

Йенс Кернер не верил собственным глазам.

Ян Ландау лежал с размозженным черепом возле грузовика, припаркованного в подземном гараже здания, словно вросшего в склон холма. Тусклый свет, падающий с потолка, отражался в луже крови, широко растекшейся вокруг убитого.

Несколько секунд назад Йенс обнаружил, что двустворчатые въездные ворота взломаны, и уже это удивило его достаточно сильно. Теперь же он вообще ничего не понимал. Почему человек, против которого имелось столько улик и которого он считал преступником, лежит мертвый на голом полу подземного гаража?

Внезапно раздался крик. Тихий, отдаленный, но все-таки крик. Причем женский.

Больше не думая о Яне Ландау, Йенс подбежал к единственной двери, распахнул ее и оказался в длинном пустом коридоре со множеством новых дверей.

Если б та женщина опять закричала, он пошел бы на ее голос, но крик не повторялся, так что пришлось двигаться наугад.

В середине коридора с обеих сторон брали начало две лестницы со старыми истертыми бетонными ступенями. На правой кто-то оставил кровавый след: свежие густые капли тянулись одна за другой.

Поднявшись до конца этой лестницы, Йенс увидел незапертую противопожарную дверь. Толкнул ее и попал в следующий коридор. Здесь на полу лежал старый паркет, стены были оклеены обоями и окрашены в бордовый цвет. Светильники, судя по всему, новые, выглядели дорого.

Идя по кровавому следу, Йенс повернул налево и вскоре услышал странные звуки, исполненные боли и самосострадания. Это было похоже на жалобное повизгивание собаки.

Каждый мускул в теле Йенса напрягся. Держа палец на спусковом крючке поднятого пистолета, он тихо двинулся дальше. Звать Ребекку сейчас было ни в коем случае нельзя.

Звуки становились ближе. Они шли из комнаты на правой стороне коридора. Ни секунды не раздумывая, Йенс поддел приоткрытую дверь ногой и широким движением направил внутрь короткий ствол своего пистолета.

То, что он увидел, заставило его попятиться. В большом помещении не было ни окон, ни мебели, зато все стены были сплошь в зеркалах, доходящих до самого потолка. Сливаясь в одно, они отражали мужчину, сидящего по-турецки на круглом светлом ковре посреди комнаты. Перед ним лежала голубая школьная сумка «Скаут». Клапан был откинут, с края свисали пряди волос. Мужчина поглаживал одну их них большим пальцем, покачиваясь взад-вперед. Из его открытого рта доносились щелкающие звуки, бравшие начало глубоко в горле.

Средний рост, густые пепельные волосы, ничем не примечательное лицо. Такую внешность не назовешь устрашающей. Как бы то ни было, сейчас этот человек внушал только жалость. Его левый глаз представлял собой жуткое месиво, из которого торчал металлический шип. Кровь из раны на спине стекала на светлый ковер.

И вот все это сидело, помноженное на сто, в комнате, обшитой зеркалами.

Наконец заметив вошедшего, мужчина поднял голову и резко выпрямился. Только теперь стало видно, что на коленях у него лежит пистолет.

– Оружие на пол! – крикнул Йенс и прицелился.

Продолжая щелкать языком в прежнем ритме, мужчина бережно убрал пряди волос в портфель и взял пистолет.

– Положи оружие и толкни ко мне!

Вместо того чтобы подчиниться, тот направил дуло вперед и вверх.

Йенс выстрелил первым. Дважды. Целясь в корпус.

Уже откинувшись назад, мужчина нажал на спуск. Вместе с зеркалом, остановившим пулю, разбилось отражение человека, который был мертв, прежде чем его голова коснулась