играть танцевальную мелодию, потом снова Роя — подпрыгивать на месте, а потом он подошёл и попытался её поцеловать… и она остановила его, когда его губы были в паре сантиметров от её лица.

Он рассмеялся.

— Сработало! Вам удалось, миледи, — и поклонился ей.

— Спасибо, — кивнула она и в изнеможении села на кочку — устала.

Прикрыла глаза, подставила лицо солнцу, заслушалась флейту. И не сразу поняла, о чём говорят Рой и Бранвен.

— А тебя как зовут, и что ты здесь делаешь? Ты не здешний.

— Не зовут, сам прихожу, — судя по всему, Рой улыбался.

— Как будто гнездо, из которого ты выпал, находится по ту сторону границы.

— Верно, но…

— Но?

— Лгать вам я не хочу, а правды сказать не могу.

— Хорошо, не говори. А ей?

— А ей я поклялся служить до смерти.

— Хорошо, служи. Значит, ты понимаешь, что никому не следует говорить о нашей встрече? А послезавтра сопроводишь Кэт сюда же.

— Да, миледи.

Кэт открыла глаза и успела заметить глубокий поклон, которым он приветствовал Бранвен. А она обычным образом оборотилась и улетела.

— Откуда миледи знакома со Старшим народом? — поинтересовался Рой, пока они шли домой.

— Так вышло. Меня спасла мать госпожи Бранвен.

— От чего? — не понял он.

— От смерти, — недовольно ответила Катерина. — Неужели не сплетничают?

— Я ж их разве слушаю, сплетни-то, — вздохнул он. — Но как это вышло?

— Я не помню. Я очнулась в доме госпожи Мэгвин — ничего не помня о своём прошлом. Говорят, я упала со скалы в море. Возможно, этому кто-то помог.

— Узнаю — убью, — сообщил Рой.

И они направились в Торнхилл.

30. Майские костры

И время потекло — то просто быстро, а то и вовсе стремительно. Зеленели деревья в лесу, появлялись всходы на полях, возле замковой стены проснулись и обросли молодыми побегами розовые кусты. На рассвете громко пели какие-то местные птицы.

Роб ничего не понял, когда Катерина предложила ему проехаться по полям и поговорить с землёй и новыми посевами. Отродясь, сказал он, никто такой глупости не делал. Вот ещё — с землёй разговаривать. На возражение о том, что если ты, мил друг, не делал, то ещё не значит, что и никто другой не делал — только хмыкнул. А Катерина добила — ты ведь и лордом-то раньше тоже толком не был. А теперь если хочешь сытно есть и сладко пить будущей зимой — тогда вперёд.

Катерина и сама бы взялась всё сделать, но Бранвен однозначно сказала — лучше, если уважение сущему выскажет тот, кто называется здешним лордом. Кто владеет этими землями — то есть, отвечает за всех людей, живущих здесь, за их благополучие, и за всё то, что они делают. Правда, Катерина подозревала, что Роб понимает свои владетельские обязанности несколько иначе — ну да что теперь делать? Только убеждать.

Роб же считал, что его главная задача — гонять врагов. Безусловно, это было так, и после того раза, когда пробрались в замок, подобных происшествий больше не случалось. Границу патрулировали, перешедших её лазутчиков вылавливали и дальше поступали, как понимала Катерина, по-разному. Если пойманные не наглели, то могли и отпустить, предварительно побив. А если дерзили, то могли и повесить. Она всё пыталась понять, во имя чего это всё — но никто ей толком не ответил. Мол, всегда было. Они лезли — мы их гоняли. Мы лезем — они нас гонят.

Да-да, всегда так было. Но Катерина подозревала, что причиной был ещё и крайне невысокий уровень жизни. Нет толком ничего своего — вот и полезем к более сытому соседу, пускай поделится. Урожаем, скотом, женщинами. А Торнхиллы и Телфорды считались сытыми и удачливыми соседями, и потому — всё время были вынуждены отбиваться.

Но пока границу замкнули — надолго ли? Роб стал чаще бывать дома, больше улыбался не только Катерине, но и всем прочим, выглядел довольным. И после серии уговоров согласился проехаться по полям и сказать и сделать всё, как научила Катерина, а её саму — почтенные дамы Старшего народа. Если они говорят, что это работает, то отчего бы не сделать? Например, тётя Таня, папина сестра, умела заговаривать ячмени на глазу об сучок. И работало ведь, засыхали, как миленькие, хоть и была она атеисткой, материалисткой и всё такое. Так что — берём и делаем.

Три дня стояла сухая тёплая погода, три дня Катерина с Робом и отрядом объезжали владения. Заодно и людям показались, что тоже хорошо. Люди сначала смотрели настороженно, потом понимали, что вреда от лорда и его отряда им не будет, последнее не заберут, а ещё и польза может быть. Нескольких уже больших мальчишек Роб забрал в свой отряд — учиться воевать и охранять границу, а Катерина отобрала десяток девочек в домашнюю прислугу — потому что замок втроём с Грейс и Милли не обиходишь.

А замок понемногу, небольшими шагами превращался из пожарища и хламовника в пристойное помещение. Крыша прирастала, изнутри исправно гребли мусор, а Катерина продолжала очистку стен. Ей самой очень нравилось то, что получалось — главная башня уже с трёх сторон была, как новая. И накануне Бельтайна мастер Дженкинс торжественно сообщил, что в основе своей крыша готова. И предложил варианты мастерских, где можно было заказать черепицу для покрытия в потребном количестве — если есть на неё деньги.

Про деньги следовало понять, Катерина отметила себе поговорить с Хью Айви. Ещё бы, конечно, с Джоном, вдруг Джон приедет в гости?

Джон регулярно присылал с гонцами известия — о том, как дела у него, как дела в Прайорсли и как дела в Телфорд-Касле. Всё было примерно как обычно, за исключением того, что через неделю после Пасхи у него родился сын. Катерина засуетилась — надо бы навестить, наверное, или хотя бы отправить подарки Анне и новорожденному? Роб сказал — ну так навестим, непременно навестим. Также известили, что младенец был наречён Уильямом — в честь великого предка.

Узнав о рождении племянника, Роб обрадовался, велел тащить из погреба покойного тестя вино и виски, и праздновать. А напившись, спросил у Катерины — а она-то когда обрадует его хорошей новостью? А то у Джона уже сын, а у него — ещё нет, непорядок. Катерина возвела очи к небу и пожала плечами — мол, как бог пошлёт, так и будет. А про себя подумала — пока рановато. Вот переселимся от Айви в свой дом — а там уже и можно будет.

Вообще