многие процессы нужно было всего лишь запустить — и потом за ними присматривать. Как с той же крышей — нашёлся специалист, и дело пошло. Роб выслушал запрос о черепице и махнул рукой — мол, ты в этом больше понимаешь, командуй. Тогда Катерина переговорила с Хью, и тот сказал — да, есть небольшой резерв на непредвиденные случаи, и если миледи считает, что его можно потратить на черепицу — то так тому и быть. Миледи спросила, какие виды непредвиденных случаев возможны. Услышала про наводнения, град, засуху, нашествие саранчи и скоттов. Вздохнула, приняла решение — половину от финансовой подушки на ремонт замка, остальное пусть пока лежит. Три гончарных мастерских в городе Прайорсли получили заказ на черепицу, и уже в середине мая должны были прислать первую партию.

А ещё Хью сказал, что в начале июля в том же Прайорсли традиционно проходит большая ярмарка, и если миледи что-то нужно для дома или для ремонта — то туда хорошо бы съездить. Катерина сделала себе ещё одну мысленную зарубку.

А в ночь на первое мая всё местное население собиралось жечь костры и танцевать вокруг них и наряженного Майского древа — с выборами короля и королевы, и чего-то там ещё. Катерина очень хотела пойти на праздник и посмотреть, и у неё прямо от сердца отлегло, когда Роб согласился, что лорду и леди нужно непременно там побывать и показаться людям.

— Миледи, нужно красиво одеться, ну что же вы, — причитала Грейс.

Она битый час бегала за Катериной по двору — потому что та заканчивала занятия с детьми, осматривала, что было сделано за день, согласовывала меню на завтрашний праздник — а ожидались соревнования стрелков и фехтовальщиков, и выступления музыкантов. Всех участников нужно было наградить, а накормить и вообще всех, не только участников. В помощь Петронилле взяли трёх поварих из деревни, и даже Дороти прекратила бурчать и занималась исключительно делом. В общем, работа кипела, но — почти вся уже была сделана, оставалось только и впрямь собраться и пойти на праздник.

Роб и его парни попросту выкупались в речке, туда же были отправлены телохранители Катерины. Им, к слову, Роб сделал отдельное внушение — не оставлять миледи одну ни на минуту. Мало ли. И пока Катерина проследила за всем, а потом ещё и вычистила кое-кому одежду, сгустились сумерки, и нужно было идти.

Она искренне не понимала, почему не может пойти в своих вот только утром вычищенных юбке и жилетке, только со свежей рубахой.

— Нет, миледи, все должны видеть, как вы прекрасны и как вы богаты. И гордиться вами, — говорила Грейс.

Сама-то она принарядилась — в красивое синее платье с вышивкой, и распустила золотистые волосы, и украсила их цветами.

— Да, миледи, Грейс права, — вторила Милли. — Все должны видеть, что вы красавица.

У неё не было синего платья, но была новая юбка, новый вышитый корсаж и вышитая лента — перевязать волосы, чтоб не лезли в глаза.

Что ж, значит — одеваться. Во что-то. Но оказалось, что Грейс обо всём позаботилась, и приготовила платье из мягкого зелёного сукна, вышитое жемчужинами и золотой нитью. К нему — расшитую накидку на шею, прикрыть вырез, и кружевной воротник, и чепец вроде кокошника, у которого сзади была шапочка под узел волос. Впрочем, волосы Катерины Грейс красиво перевила зелёными лентами. Катерина даже пожалела, что нет большого зеркала, а в маленьком можно было посмотреть на себя только по частям.

Вообще она почти не смотрелась в зеркало в последние недели. Да какая вообще разница, как она выглядит! А тут обе её девы закончили работу и ахнули.

— Миледи, вы невероятная красавица, — выдохнула Милли.

— Милорд правильно сказал, что вас надо охранять, — кивала Грейс. — Пусть и наш скотт, и Джорджи смотрят в оба!

— Джорджи лучше пусть играет, — рассмеялась Катерина.

Молодой человек воодушевился похвалой Бранвен и теперь играл при любом удобном случае. И у него получалось всё лучше и лучше, он почти перестал стесняться, и развлекал всех после ужина каждый вечер.

Когда Катерина спустилась во двор, там уже ждали только её. Роб — в нарядном дублете, и остальные, и все ахнули, вот прямо ахнули!

— Кэт, когда ты бегаешь по двору в своей серой шкурке, даже и заподозрить нельзя, что в тебе скрывается такая красавица, — сказал Роб.

И уже можно было отправляться,

Горели костры, звучала музыка, пили эль, пели песни. Бегали цепочками вокруг костров, и одна рука Катерины всегда была в руке Роба, а вторая — в руке Роя. Но потом Роб задержался в одной компании, в другой — его были рады видеть, и столь же рады налить ему выпить. Катерина поняла, что к лорду относятся достаточно лояльно — потому что начинает разбираться в том, чем живут люди, и хорошо охраняет границу. И это было приятно и радостно, ещё только внутренних смут им тут не хватало, обойдутся.

Ей тоже были рады — говорили комплименты и благодарили за то, что учит детей и даёт работу взрослым. Детей в дни занятий кормили обедом, а работающих в замке взрослых просто кормили — и это, как отлично понимала Катерина, несколько разгружало родителям и работникам семейный бюджет. Она поймала знакомый образ действия — здоровалась с родителями учеников, кого-то хвалила, кого-то ругала, а кого-то строго спрашивала — а почему ваш сын учиться не ходит, денег-то я не беру, где ещё его выучите? А так глядишь — грамотному будет попроще в жизни пристроиться.

Говорили о погоде (мягкая и тёплая, осадков ровно столько, сколько надо), о видах на урожай (хорошо бы побольше), и о возможных свадьбах — кто и с кем. В какой-то момент Катерина поняла, что не видит Милли, спросила Грейс — куда та подевалась. Грейс почему-то смутилась, но потом сказала — Милли пошла танцевать с Филом Чёрным Пальцем. Она как тогда сидела с ним, пока он был ранен, и меняла ему повязки, так они друг другу и глянулись.

— И что же, он готов жениться на ней? — нахмурилась Катерина.

Потому что глянулись-то глянулись, а ну как далеко зайдёт? Волшебных таблеток здесь нет, а раскрывать тайну своего снадобья Катерина была не готова.

— Он не гордый, и она ему очень нравится. Наша Милли хорошая девушка, и вы ведь дадите ей приданое, — пояснила Грейс.

Катерина опешила, но потом поняла — да, раз это её девушка, то ей и давать приданое. Не из родительского дома же пойдёт замуж, а от