Нед кружился, вертелся, отбивая удары атроков и Ойдара, показавшего, что сильно продвинулся в боевом искусстве за то время, что они не виделись, очень сильно продвинулся. Ойдар теперь фехтовал на уровне атрока. Несколько часов тренировок в день с применением специальных снадобий делают чудеса.

Ойдар применял эти средства, точно. Его пена на губах, его легкое безумие – результат применения снадобий, а еще – заклинания, усиливающего скорость и силу.

Нед уже сталкивался с таким эффектом, когда бился со своим братом-близнецом. Но тот был один. Этих – трое. И каждый был равен Неду по скорости, силе, а возможно, и превосходил его.

Если бы не древняя кольчуга, уже не раз спасавшая Неду жизнь, он бы упал уже в первые секунды боя, отравленный ядом дротиков и пробитый арбалетными болтами. Да и после, когда Нед «танцевал» в стальном вихре острейших клинков, он бы простоял максимум секунд пять. За эти пять секунд Нед получил три тяжелейших удара – в спину, в плечо и в бок. Каждый из них мог рассечь и кольчугу, и тело Неда, нанеся смертельную, тяжкую рану. Нед отчетливо почувствовал удивление противников, когда устоял после таких ударов.

Одежда свисала клочьями, и сквозь прорехи была вина серебристая кольчуга, прикрывавшая тело. Противники, конечно, поняли, в чем секрет неуязвимости Неда, и теперь стремились нанести рану в конечности и голову. Истекая кровью, не долго навоюешь, а если удастся лишить Неда подвижности – тут ему и конец.

Нед слегка запаниковал – привык, понимаешь ли, к своей неуязвимости, к тому, что он сильнее, быстрее, чем все противники, что встречал до сих пор. В его душу стал закрадываться страх – липкий, тягучий, сковывающий тело и леденящий ноги.

Бой продолжался уже минуту, и за это время Нед так и не смог нанести ни одного серьезного удара, достать противников, они же достали его с десяток раз, нанеся раны в руки, не прикрытые кольчугой, в ноги, по которым теперь стекали ручейки крови.

Если Нед не сможет зацепить хоть одного из них, откачав жизненную силу, то судьба его плачевна – чем дальше, тем больше он теряет крови, тем больше сил уходит из него с тонкими струйками горячей соленой жидкости.

Теперь он уже не паниковал – он был в отчаянии, и противники это чувствовали. На лице Ойдара расплылась широкая, радостная улыбка, и «друг» увеличил скорость до максимума, показывая такие результаты, которых Нед от него не ожидал.

Ойдар на самом деле стал великолепным бойцом, феноменальным бойцом – не зря все-таки у него был тарк по уацу. Снадобье ускорения довершило остальное.

Как ни странно, именно эта торжествующая улыбка вывела Неда из отчаяния, подстегнула его – гнев, всесокрушающий, кипучий, огнедышащий, как лава в жерле вулкана, вот какой гнев охватил его, подчинив волю, вызвав из глубин памяти Юрагора-убийцу, Юрагора, с детства взращенного на специальных снадобьях, Юрагора, впадающего в боевой экстаз, не чувствующего ран, смертельно опасного, как атакующий юраг, в честь которого и назвали древнего воителя. Этот юраг в одиночку мог разогнать охотников, истыкавших его стрелами и копьями, разорвать всех, кто попадется на его пути, и, лишь победив, заползти в непроходимую чащу и умереть, скаля огромные клыки, торчащие из пасти, как стальные кинжалы.

Заревев, как зверь, Нед бросился вперед, не обращая внимания на сыплющиеся удары. Его накрыло красной пеленой, он почти ничего не видел и лишь каким-то шестым чувством определял, где находится противник. Теперь ему было все равно, что станет с ним, что станет с друзьями, с Сандой, с Амелой, главное – убить, убить во что бы то ни стало тех, кто посмел встать на его дороге, тех, кого он сейчас ненавидел больше всего на свете! И пусть он умрет – но им не жить!

И мечи запели, завыли, чувствуя настрой своего хозяина, они впились в плоть врага, высасывая жизнь, подкармливая своего господина, своего хозяина.

Первый удар пришелся в руку атрока, стоящего справа, – Нед начисто отсек ему эту руку, несмотря на то что тот был в каленой кольчуге, стоившей больших денег.

«Правый» отсек врагу руку по локоть, и, прежде чем атрок успел отскочить назад, разрубил ему бедро, со скрежетом пройдясь по кости.

Фонтаном брызнула кровь, атрок повалился вперед, пытаясь в падении ударить Неда в пах. Он тоже не чувствовал боли и тоже был нацелен на одно – убить во что бы то ни стало. Выпад прошел мимо, а Нед добил врага, разрубив голову пополам.

Вторым пал другой атрок – Нед ногой врезал ему в колено так, что нога хрустнула и подломилась, «Левым» разрубил колено, а «Правым» ударил снизу, в мозг, через подбородок, когда тот падал на спину, безуспешно пытаясь удержать равновесие на здоровой ноге.

Ойдар отпрыгнул назад, когда пал второй атрок, подскочил к стене и дернул за толстый шнур, отбросив ногой ковер на полу. Под ковром обнаружился люк – видимо, один из тех, что вели в канализацию. Люк не открылся, Ойдар дернул шнур еще раз – безрезультатно. Заваренный металл отказывался подчиниться механизму открывания. Ойдар взвыл и снова бросился на Неда.

На губах бывшего друга белела пена, глаза вращались в орбитах, а молодое, мальчишеское лицо стало страшным, искаженным, будто кто-то, сидящий у него внутри, дергал за ниточки, управляя человеческим телом.

Скорость Ойдара была невероятной! Он увеличил ее раза в два в сравнении с тем, что было раньше! Ярость, снадобья, заклинание, гнетущая душу злоба – все перемешалось, вырвалось наружу, захлестнуло это существо, бывшее когда-то человеком, и бросило его вперед с одной-единственной целью – на последнем своем дыхании убить, порвать, растерзать!

Впрочем, Нед был ему под стать.

Два ревущих, хрипящих юрага, сошедшихся в безумной схватке, которая должна окончиться гибелью одного из них, – им двоим нет места на этой земле! Должен выжить только один – самый сильный, самый жестокий зверь!

Они столкнулись посреди комнаты, отбросив мечи, – вцепились друг другу в горло, пытаясь вырвать ненавистную плоть, порвать, как старую трухлявую шкуру!

Ойдар вцепился зубами в ключицу Неда выше того места, которое прикрывала кольчуга, и, рванув, вырвал кусок мяса, торжествующе завывая и клекоча, как стервятник над свежим трупом!

Нед вцепился в его щеку и сорвал половину лица, повисшую слева, как окровавленная тряпка, до самого плеча. Были видны белые зубы Ойдара, а кровь текла ручьем, отчего Ойдар захлебывался и кашлял, пуская на Неда облачко красных капель.

«Звери» рыкнули и снова сошлись в схватке – забыты все боевые искусства, забыт рукопашный бой и фехтование. Клыки, когти – вот что решает сейчас, когда сброшен налет цивилизации, когда нет ничего, кроме двух зверей, борющихся за свою территорию!

А-а-арргхх! Ррра-а! – они свалились на пол и рвали, грызли, душили…

Нед опомнился только тогда, когда теплое тело под ним перестало шевелиться, и только тогда он разжал зубы, сомкнутые на горле Ойдара.

Нед вырвал Ойдару кадык, разорвал горло, вгрызаясь до самого позвоночника. Он смутно помнил, как глотал кровь, куски мяса, попавшие в рот, и, вдруг осознав, что грызет человека, отвалился в сторону, извергнув из желудка то, что туда попало за последние несколько часов. В луже, окрашенной красным, лежали кусочки мяса, кожи, хрящей, и Нед отвернулся, чтобы не видеть мерзкой картины, – впрочем, это не помогло избежать второго «фонтана».