– Я? Почему я? – осведомился Чарлз. – Если нашему достопочтенному кузену не повезет и он сегодня умрет, я унаследую титул. – Он криво усмехнулся: – Будь уверен, милорд, я буду глубоко скорбеть о тебе и клянусь, что позабочусь о твоей вдове.

Джулиан бросил ему красноречивый взгляд.

– Знаешь, – задумчиво произнес он. – Ты проявляешь свое легкомыслие в самые неподходящие моменты.

– Это лучше, чем ломать руки, как старая дева, Маркус.

Маркус яростно рванулся вперед, однако Джулиан быстрым движением предотвратил его наскок на Чарлза.

– По-моему, я дерусь сейчас на дуэли, – тихо упрекнул их он. – Потом вы можете изрезать друг друга в клочья... если захотите, но пока помните, что вы мои секунданты.

Он начал отворачиваться от них, но Чарлз ухватил его за руку и угрюмо промолвил вдруг севшим голосом:

– Ты ведь знаешь, кузен, что если ты падешь, Тиндейл не переживет тебя больше чем на минуту.

Джулиан ответил слабой улыбкой и кивнул темной головой:

– Я в этом ни на миг не сомневался... несмотря на твое дьявольское нахальство.

Джулиан снял вышитый жилет и положил его поверх сюртука. Затем он закатал рукава тонкой батистовой рубашки и, взяв в руки шпагу, проверил ее балансировку. Оказалось, что память его не подвела: это было изумительное оружие. «Слишком изысканное, – зло подумал он, – чтобы марать его о Тиндейла».

Пока Джулиан готовился, Тиндейл делал то же самое, и мгновение спустя оба дуэлянта встали лицом к лицу. Они встретились в центре свободного пространства, и их клинки поцеловались, знаменуя дуэльное приветствие.

Несмотря на то что в комнате было немало джентльменов, наступила полная тишина, и клинки запели, соприкоснувшись первый раз всерьез. Никто не сомневался, что дуэль не остановится на первой крови, многие считали, что увидят смерть.

Джулиан и Тиндейл не маневрировали стильно. Они выслеживали друг друга. Никакой хитрой работы ног, чтобы вызвать восторг и уважение зрителей, не было. Это была дуэль, в которой каждый из противников думал лишь том, чтобы убить оппонента. Они начали довольно медленно, так как уже встречались ранее и знали цену умению друг друга. В этом элегантном танце смерти они испытывали силу врага и поджидали миг его слабости или рассеянности.

В комнате не было слышно других звуков, кроме приглушенного топота сапог по турецкому ковру и скрежета клинка о клинок. Джулиан легко отражал выпады Тиндейла, лезвия шпаг сверкали серебром в свете свечей. Дуэль, казалось, длилась бесконечно: выпад, уход, встретились, разошлись... и снова повтор того же. Ни один из противников не мог найти открытый момент для атаки. Затем шпага Тиндейла внезапно скользнула сквозь защиту Джулиана, и на его предплечье появилось длинное алое пятно.

– Хватит! – вскричал сквайр, лицо его выражало тревогу. – Вы уже пустили кровь противнику.

– Но я не получил удовлетворения! – прорычал Тиндейл и снова бросился на Джулиана.

Легким пируэтом Джулиан ушел от него, однако тут же вернулся, и сталь вновь со звоном ударилась о сталь. С потемневшим угрюмым лицом Джулиан продолжал атаковать, безжалостно заставляя Тиндейла пятиться. Его шпага сверкала как молния, и рубашка Тиндейла вскоре была изрезана и окровавлена из-за множества мелких уколов клинка. Рубашка Тиндейла скоро повисла клочьями, он задыхался, однако был отличным фехтовальщиком, и хотя Джулиан смог нанести ему оскорбительный ущерб, он так и не сумел найти слабинку в за-щите Тиндейла, чтобы нанести смертельный удар.

Пот градом катился по лицу Тиндейла, когда его шпага вновь отбила выпад шпаги Джулиана. Его раны саднили и кровоточили. Плечо болело, а дыхание со свистом вырывалось из груди. Он сумел до сих держать Джулиана на расстоянии, однако понимал, что не сможет делать это бесконечно. Страх развернул свои змеиные кольца в его животе, и мысль о победе нал Уиндемом исчезла, рассеялась как дым... Теперь Тиндейл дрался за свою жизнь.

Ярость и страх отуманили голову Тиндейла, его защита дрогнула, и в тот же момент Джулиан прорвался: его клинок нашел Тиндейла. Джулиан нападал в поисках сердца врага, но Тиндейл чуть двинулся, и вместо заданной цели шпага Джулиана глубоко вонзилась в его плечо.

Когда Джулиан вытащил шпагу, Тиндейл с криком упал на пол. Джулиан с отвращением стоял над поверженным противником, а Тиндейл корчился у его ног. «Да будь все оно проклято!» – подумал Джулиан, глядя на него. Снова не удалось убить негодяя. Тиндейл будет жить. Продолжать дуэль сейчас было бы хладнокровным убийством, и честь Джулиана не позволяла этого... как бы сильно ни желал он смерти Тиндейла. Будь все проклято!

– Вам снова дьявольски повезло, милорд, – мрачно произнес Джулиан.

Пирс и Рауль подбежали к своему дуэлянту и помогли ему встать на ноги. Повиснув между ними, вяло опустив шпагу в слабой руке, Тиндейл возразил:

– Везение здесь ни при чем, милорд. Главное – умение.

– Считайте как хотите. – Окинув взглядом комнату, Джулиан объявил: – Тиндейл не может продолжать. Дуэль окончена.

Повернувшись к Тиндейлу спиной, он шагнул прочь от него. Однако, завидев, что его враг уходит, осознав, что все его планы и мечты рухнут, если Уиндем останется жив, Тиндейл озверел.

– Нет! – закричал он. – Это не может так кончиться!

Изумив всех, Тиндейл отбросил руки своих секундантов и, качаясь, встал посередине комнаты.

Джулиан снова повернулся к нему и смерил Тиндейла холодным взглядом.

– Даже желание стереть с лица земли такую гнусную тварь не заставит меня совершить убийство.

С выражением неописуемого презрения в каждой черточке, в каждом жесте Джулиан круто повернулся и шагнул прочь.

Тиндейл издал сдавленный крик и рванулся за ним. Было ясно, что в своем обезумевшем состоянии Тиндейл намеревался вонзить Джулиану клинок в незащищенную спину.

Наблюдавшие за дуэлью джентльмены в ужасе ахнули, Чарлз и Маркус одновременно бросились вперед. Чарлз закричал:

– Джулиан, береги спину!

Джулиан быстро обернулся и, упав на одно колено, вскинул шпагу, встречая атаку Тиндейла. Его клинок вонзился Тиндейлу прямо в сердце. Тот отшатнулся, недоверчиво глядя на ненавистного графа, выронил из руки шпагу, попытался что-то сказать и упал наземь мертвым.

Стоя над телом Тиндейла, Джулиан смотрел на него безжизненным взглядом, удивляясь тому, что ничего не чувствует. Он думал, что со смертью Тиндейла уйдут отчаяние и ощущение вины от смерти Дэниела, но этого не произошло. Даже сознание того, что Тиндейл дорого заплатил за сумятицу, которую внес в жизнь Нелл, не принесло ему удовлетворения. Не было никакого восторга по поводу победы над врагом, ни чувства удовлетворенности или облегчения от того, что наконец сдержал свою клятву и отомстил за Дэниела. Он ощущал лишь глубокую усталость и отчаянное желание увидеть Нелл, обнять ее и почувствовать ее рядом с собой.