Зомби все это не волновало — они нападали молча, с готовностью принимая удары взбешенных мантикор, падали под рвущие их лапы, но, если от зомби сохранялась хотя бы верхняя половина туловища, руки все же пытались вогнать меч в брюхо твари. Иногда им это удавалось. Я не мог не радоваться тому, что находился в безопасности, — привычка держаться в некотором отдалении от отряда в этот раз оказалась спасительной. Мы с Лэш еще не вышли из-под защиты скал, и теперь мне оставалось только наблюдать за боем.

Яростная схватка все продолжалась. Это был странный бой, необычно тихий, нарушаемый лишь глухими звуками ударов и редким победным кличем мантикор, поражавших очередного противника. Зомби гибли (интересно, можно ли сказать так о трупе, который все равно мертв?) десятками, но им время от времени удавалось все же вогнать лезвие в бок, брюхо или грудь кого-нибудь из нападавших.

Мантикоры были не намерены отступать, да и не смогли бы уже, пожалуй. Все они были ранены более или менее тяжело, но главное — их крылья пострадали особенно сильно. Не думаю, что хотя бы одна из них смогла бы подняться в воздух.

Но они и не пытались, напротив, чем больше ран появлялось на теле мантикоры, тем более яростно она атаковала. Я заметил, как одна из них, с перебитым позвоночником, ободранными крыльями и обрубленным хвостом, все же ползла вперед, волоча за собой непослушные задние лапы, пытаясь дотянуться до противника. И ведь дотянулась же, тварь…

Арбалетчики делали залп за залпом, но в большинстве своем стрелы застревали меж ребер других зомби или же высекали искры из камней — мои солдаты не отличались меткостью. Иногда они все же попадали, и тогда над побоищем проносился отчаянный визг раненой твари… Один выстрел был особо удачен — стрела попала прямо в лоб мантикоре, проломив кость и уйдя глубоко в мозг. Она еще дернулась несколько раз, ее хвост нанес два-три конвульсивных удара… не промахнувшись при этом, но уже через несколько секунд все было кончено. Увы, передышка продолжалась недолго: одна из мантикор, видимо опоздавшая к началу битвы, плюхнулась буквально на головы арбалетчикам, разметав стрелков и в мгновение ока перебив чуть не половину из них.

Моим бойцам удалось прикончить почти половину мантикор, но заплатили они за это дорогой ценой: хорошо если четверть армии оставалась на ногах, а ведь это был еще не конец. Мне смертельно не хотелось выходить из-под защиты скал, но выхода не было — еще несколько минут, и я стану полководцем без армии. О том, чтобы пустить в дело Лэш, не могло быть и речи — яд мантикоры уничтожит ее с той же легкостью, как и обычного зомби, — а я слишком дорожил Лэш, чтоб так глупо потерять ее.

Я взобрался на камень — до места битвы было всего с полсотни шагов, но связанные боем мантикоры не могли до меня добраться, у них и так хватало противников. Огненный шар ударил прямо в морду одной из злобных тварей…

Мантикоры не восприимчивы к магии — это знают все, хоть раз читавшие достославный «Бестиарий»… Я и не рассчитывал на то, что слегка раненная тварь превратится в комок пламени — эффект скорее был обратный: вспышка зацепила парочку моих бойцов, наверняка лишив их как минимум глаз. Но потом случилось именно то, чего я ожидал. Мантикора испуганно и, как мне показалось, даже обиженно взвизгнула и на мгновение замерла, пытаясь разглядеть врага, посмевшего опалить ее усы… Этой заминки оказалось вполне достаточно — десяток мечей и копий вошли ей в бока, и тварь забилась в судорогах на груде изодранных останков моих бойцов.

Все остальное произошло достаточно быстро. Огненный шар — замешательство — впивающиеся в львиное тело клинки — предсмертные конвульсии. И вскоре последняя тварь прекратила трепыхаться, но я потерял армию…

* * *

Я задумчиво смотрел на своих солдат, помятых, изъеденных ядом… у некоторых отсутствовали руки, кое-кто лишился глаз или скальпа. Двадцать пять… это все, что осталось от почти трехсотенной армии. Сначала Серый Паладин, да не упокоится его душа в ледяных чертогах Чара во веки веков, потом эти мерзкие создания… Нет, уже двадцать четыре — у одного из стоящих в строю зомби внезапно отвалилась нога — видимо, яд разъел-таки сустав.

Мы перебили всех мантикор — или по крайней мере всех напавших на нас мантикор, но кто знает, сколько еще этих монстров таят здешние горы. Я в глубине души надеялся, что больше их не будет, но в то, что этим и исчерпывалась стража Чаши, я не верил ни секунды.

Два десятка мантикор уничтожили всю мою армию — эти жалкие остатки назвать армией уже нельзя. То, что, будь их противниками живые существа, они уложили бы не одну тысячу, меня не утешает. Двигаться дальше, имея в наличии лишь двадцать четыре… Чар их подери, уже двадцать три бойца, — чистейшей воды безумие.

Больше всего меня сейчас злит отсутствие собеседника. Лэш, конечно, могла сказать пару слов, но ее лексикон состоял преимущественно из выражений типа «да, господин» и «будет исполнено, хозяин». Никакого вразумительного ответа от нее было невозможно ожидать, — если страж и имеет великолепные рефлексы, скорость и неуязвимость, то умение быть приятным собеседником в число ее достоинств не входит. Или даже хоть каким-то собеседником. Я часто с тоской даже вспоминал мастера Улло — с ним можно было бы поболтать. Сейчас его тело валяется где-то в этой куче, разодранное на куски одной из мантикор. Я даже пожалел, что приказал Лэш в свое время убить его.

Отложить дело? Пойти по кладбищам и вымершим от болезней деревням в поисках новых воинов? Это займет слишком много времени. Я не могу себе этого позволить — сейчас, когда я так близко к цели. Мысль о том, что кто-то, возможно, сумеет добраться до Чаши раньше меня, особенно теперь, после того как я фактически расчистил дорогу, — эта мысль привела меня в ужас. Нет, мне необходимо придумать способ…

Идея лежала на поверхности, следовало только догадаться. Я мудр. Я догадался…

* * *

Три дня мои многострадальные пальцы ныли от монотонной, зачастую ювелирной работы — и никакие заклинания, восстанавливающие силы, уже не помогали. Я не спал третью ночь подряд. Не знаю, что именно приказывало мне торопиться — сознание Учителя или моим собственным разумом рожденные предчувствия, — но почему-то я твердо знал: времени не так уж много. И вновь, с трудом заставив себя проглотить кусок мяса или хлеба с сыром, брался за опостылевшую работу.

Спина страшно болела — часы, проведенные почти в одной и той же позе, давали о себе знать.

Хуже всего, что я не мог поручить эту работу никому другому, она требовала иногда большой ловкости, ожидать которую от зомби по меньшей мере смешно. Да и Лэш, как оказалось, для моих целей не вполне подходила, может, в обращении с оружием ей и нет равных, но, когда дело касается тонкой проволоки, все ее попытки сделать что-то полезное вызывают лишь глухую злость. Единственное, для чего мне удалось ее использовать, так это распустить несколько кольчуг. Слава Торну, для этого не требовалось особого ума, а проволоки мне было нужно очень много.

Я отложил в сторону кость и принялся снова точить корд. Не знаю, из чего у него сделаны кости, но тонкий, как спица, трехгранный кинжал из прекрасной закаленной стали тупился, как будто я ковырял им камень.