– А если я буду говорить, ты оставишь меня в покое?

– Да, конечно.

Антуанетта заделалась страшной почитательницей Людовика XIV и Кольбера. Она считала, что они потрясающие ребята. Хватка, живой ум, сметливость и здравый смысл – что еще нужно? «Знаешь, что мне нравится в мужчинах? Когда они такие же умные, как женщины».

Она хотела узнать как можно больше об их долгом правлении.

– Женщины в Версале ходили исключительно в одежде из очень дорогих тканей, – начала Гортензия, опуская край ткани. – Их аристократическая нежная кожа не переносила грубых тканей. К тому же они поняли, что роскошная одежда является показателем социального статуса и власти, и поэтому они не ограничивали себя в расходах. Именно тогда был заложен базовый принцип: чем одежда дороже, тем она лучше.

– А «дороже» – это сколько? – поинтересовалась Антуанетта.

– Ну, средней руки позолоченная парча стоила порядка пяти тысяч евро за метр…

– А если в долларах?

– Тогда семь тысяч долларов!

– За метр! – задохнулась Антуанетта. – А были ли ткани подешевле?

– Ну конечно. Бархат или дамасский шелк. Тысяча долларов за метр.

– А народ тем временем помирал с голоду! Стыд и позор!

– Но для благородных природных дам ничто не казалось слишком дорогим. Все должно было подчеркнуть их титул и состояние.

– И пополнить заодно кассы Кольбера!

– Ты хорошо выучила урок. И вот однажды…

Антуанетта больше не ерзала, она затаила дыхание, превратилась в восковой манекен. Гортензия воспользовалась этим, чтобы потуже затянуть вытачки на бедрах.

– Так вот, в один прекрасный день в 1683 году глава французской полиции проинформировал Его Величество, что рабочие в парижских предместьях одеваются в одежду из тканей, привезенных из Китая, гораздо более дешевых, чем французские ткани. Это могло сильно повредить отечественной торговле. Король и Кольбер немедленно запретили импортировать ткани с Востока. И чтобы рабочие не соблазнились и не воспользовались контрабандными источниками, они опубликовали декрет, предписывающий фабрикантам текстиля копировать восточные ткани, чтобы все прибыли от текстильной промышленности попадали в карманы государства. Имитировать, чтобы уничтожить. Неглупо, да?

– Ты уверена, что это правда?

– Это было в книге, которую мне дала почитать Елена. Я ничего не придумываю.

Едва она произнесла имя Елены, как та сама вплыла в комнату с коробкой лукума в руке.

Она поприветствовала Антуанетту, поцеловала Гортензию.

– Я не мешаю? – из вежливости поинтересовалась она.

Ее лицо лучилось лукавством, словно у нашкодившего балованного ребенка. «Хоть вроде сегодня и не среда, вроде Грансир не ожидался», – подумала Гортензия.

– Как тебе мой новый цвет? – спросила Елена, тряхнув волосами.

– Вам очень идет, – ответила Гортензия. – Я вот смотрю, что-то изменилось…

– Потому что мне надоела моя прическа!

Она сморщила нос и покосилась на алую прядь.

– И Робер мне тоже надоел. Он слишком старый. Он талдычит одно и то же. У него в голове одни цифры. Не человек, а калькулятор!

– Каждому – свое, – рассудила Гортензия, отступив на три шага и оглядывая задрапированную ткань. «Великолепно», – одними губами произнесла она.

– А ты не спрашиваешь, что он о тебе сказал?

– Нет. Мне наплевать на его мнение. Я сама знаю, чего я стою. Если он не оценил меня по достоинству, это его проблема, а не моя.

– А можно я пойду? – спросила Антуанетта, уставшая стоять в одной позе. – Я вам вовсе не нужна для этого разговора. Стою и теряю время.

– Да. Спасибо. Завтра тебе позвоню.

Гортензия сняла с нее ткань. Обнаженная Антуанетта предстала перед Еленой, которая внимательно оглядела ее. Ее явно впечатлило это зрелище.

– Вы поразительно красивы, мадемуазель! Все нужные изгибы и формы на месте, золотистая кожа, высокая и стройная, просто совершенство. Мои поздравления.

– А вы в свое время, видимо, тоже были весьма ничего себе. Вы даже сейчас привлекательны, несмотря на ваши морщины и впалые щеки. Держу пари, вы до сих пор нравитесь мужчинам…

Елена покраснела. Она закивала, прибавив: «Не так уж далеко от истины!»

– Вы такая тоненькая, – сказала Елена. – Сидите на диете?

– Да вы с ума сошли! Мне есть чем заняться, кроме того, что следить за своим весом.

Она пожала плечами, закатила глаза и принялась натягивать узкие джинсы на длинные стройные ноги.

– Столько девушек разрушают себя этими идиотскими диетами! – заметила Елена.

– Только не я! Мне совершенно не улыбается тратить девяносто пять процентов своего времени на то, чтобы потерять пять килограммов. Чао, чао, красавица моя, – бросила она Гортензии, – а вы, старушка, постарайтесь не меняться! Вы супер!

Елена ошеломленно поглядела ей вслед.

– Где ты выкопала это чудо? Такие девушки – большая редкость.

– Это сестра моей подруги. Будет моей тайной советницей и музой.

– Нашей музой, Гортензия!

Гортензия нахмурила брови, сморщила нос, ей вовсе не нравилось это обобществление всего и вся. Елена прочла у нее на лице молчаливое неодобрение.

– Ну вот так как-то. Надо смириться с этой мыслью, малышка.

– Я как-то иначе все себе представляла…

– Ты занимаешься творчеством, я занимаюсь деньгами. Фифти-фифти. Если тебя это не устраивает, сразу скажи.

– Но торговый дом будет называться моим именем? Вы мне это обещали.

– Да, но мы обе на борту корабля. Не забывай об этом никогда!

– Я не забываю… – слабо запротестовала Гортензия.

– Мы обе в случае триумфа – и я одна в случае провала. Я потеряю мои деньги. И целую кучу денег.

Елена взяла кусочек рахат-лукума, отправила в рот, помолчала.

– Это в случае, если нас ожидает провал, но, уверяю, я в это не верю. Более того, я убеждена в обратном.

Гортензия посмотрела Елене в глаза.

– Но я буду одна на сцене, да? – упрямо спросила она. – Это ведь мои модели, мои идеи, моя работа. Вы только даете деньги…

– Но они и есть ударная сила взрыва. Без моих денег ты ничего бы не сделала. Так что, улыбнись. Не хватало еще, чтобы мы ссорились из-за полной бессмыслицы.

Гортензия изобразила подобие бледной улыбки. Елена кивнула, благодаря ее за понимание.

– Ты будешь на сцене на первом плане и на фотографиях тоже. Но я хочу при этом, чтобы все знали, что за тобой стою я. С моей бронебойной силой. Мы с тобой не первые, кто создал пару деньги – талант. Так что усмири свои мечты о величии, твои девчачьи рыдания, научись делиться славой и продолжай работать!