Консьерж в подъезде сказал, что Шурик дома. Но прошло не меньше четверти часа, прежде чем открылась дверь. И распахнула ее растрепанная шатенка в коротком шелковом халатике.

– Костя! – глядя на Марка Илларионовича растворенным в пустоте взглядом, глупо улыбнулась она.

Но улыбка сошла с ее лица, когда она поняла, что обозналась. Попробовала закрыть дверь, но было уже поздно. Один спец легонько прижал ее к стене, второй ринулся в глубь квартиры, третий остался при Панфилове.

– Кто такой Костя? – спросил Марк Илларионович.

Взгляд жесткий, колючий, а на губах радушная улыбка.

– Костя мой бой. А чо такое?

Зрачки расширенные, правая щека расчесана, движения нервные, как будто конвульсивные. Симпатичная девка, но неряшливая... Что-то с ней явно не так. Похоже на наркотическое опьянение.

– Марк Илларионович! – крикнули из глубины квартиры. – Здесь он!

Шурик возлежал на роскошном ложе в обнимку с пышногрудой брюнеткой. Смотрел на Панфилова, но как будто его не видел. И все же спросил, резко, как будто гавкнул:

– Ты кто такой?

В ответ Марк Илларионович от души рассмеялся.

– Поздно квакать, когда соломинка в клюзе. И жабры раздувать не надо, а то самого сейчас раздуют.

– Что вам здесь нужно? – уже испуганно спросил Шурик.

– Разговор есть. Про твою сестру.

– А что, случилось что-то?

– Ну ты фрукт... Сестра третьи сутки в морге, а он и в ус не дует.

– В морге?! – всколыхнулся парень.

Пышногрудая брюнетка не участвовала в разговоре – ни словом, ни духом не давала о себе знать. Взгляд опустошенный, на лице мертвый штиль.

– Убили твою сестру.

– Вальку?!

– У тебя еще сестра есть?

– Да, двоюродная...

– Эта, что ли? – хмыкнул Панфилов, взглядом показав на его подружку.

– Нет... Инцест не по моей части, – подавленно буркнул Шурик.

– А что по твоей части?

– Кто мою сестру грохнул?

Наконец-то до него дошло, что невежливо возлежать в присутствии гостей. Но едва только оказался на ногах, как тут же забыл про вежливость. И, сжав кулаки, бросился на Панфилова.

Бить его не стали. Всего лишь подставили подножку, и он беспомощно растянулся на полу. Встать не смог, потому как «зубр» не очень аккуратно поставил ему ногу на затылок, чтобы не дергался.

Брюнетка продолжала безучастно наблюдать за происходящим. Хоть бы один волосок на бровке дрогнул. Нет, полная безжизненность.

– Мне говорили, что ты грубый малый, – невозмутимо сказал Панфилов. – Так и есть... На представителя закона с кулаками.

– Представители закона?! – не в силах оторвать голову от пола, утробно хохотнул парень. – Да на тебе «Бриони», в натуре. И «Зинталы» на ногах... Я че, лох тебе, фишку не секу, да?

Марк Илларионович удивленно повел бровью. Лох Шурик или нет, но в мужской одежде он разбирался. Действительно, менты в летних костюмах за пятнадцать тысяч американских рублей не ходят. И туфли за три тысячи в европейской валюте – не их стиль.

– А что, сечешь фишку? Тогда скажи, где сейчас зятек твой может быть?

– Затек? Виктор, что ли?

– Лосев.

– А где он может быть?

– В бегах он.

– В бегах? Ну, если в бегах, то я пас. Откуда я знаю, куда он мог сбежать. И от кого... От вас, да?

– От закона.

– Знаю, какие у вас законы.

– Самые обычные у нас законы, государственные. Лосев сестру твою убил.

Панфилов подал знак, и его спец отпустил парня. Шурик поднялся на ноги, потирая отдавленную шею, боязливо отошел к окну.

– Я ничего не знаю...

– Ты ничего не знал. Но я тебе сказал. Лосев. Убил. Твою. Сестру.

– Это неправда...

– Правда. Сейчас мы с тобой поедем в криминальный морг, и ты посмотришь на труп своей сестры.

– В криминальный?

– А в какой еще, по-твоему, если она погибла насильственной смертью? Лосев задушил ее. Руками. Сначала избил, а потом задушил...

– Может, она в морге. Но вряд ли Лосев... Он любил ее.

– От любви до ненависти один шаг. И от ненависти до убийства столько же. Что ему стоило два шага сделать? Что стоит нам сделать два шага до тебя? – глянув на грозно молчащего «зубра», спросил Панфилов.

– Это что, угроза? – напыжился Шурик.

– Где Лосев, я спрашиваю?

– Да я откуда знать могу?

– Что, никаких вариантов?

– Ну, варианты... У родителей он может быть.

– Нет его там.

– У сестры своей. Она в Питере живет.

– И там нет.

– Ну, может, у наших родителей, в Нижнем.

– И там его нет.

– Ну, может, у кого из друзей.

– Нет у него друзей. Со всеми разодрался... А с тобой вроде бы дружит. Что с ней?

Панфилов цепко, не мигая, смотрел на брюнетку.

– Что-что? Перебрала вчера.

– Вчера перебрала, а сегодня похмелилась.

– Ну, может...

– Чем похмелилась? Героин, крэк, экстази? А может, кокаин, который ты поставлял Лосеву?

– Я?! Кокаин?! – всполошенно захлопал глазами парень.

– У Лосева при обыске кокаин нашли. Розовый, колумбийский, высшей очистки.

– Я здесь при чем?

– А сейчас мы узнаем, при чем.

Ждать пришлось недолго. Пакетик с кокаином был спрятан неглубоко, под креслом в гостиной, судя по всему, он был эпицентром вчерашней оргии. Большой пакетик, граммов на тридцать-сорок. Розовый порошок, высокого качества.

– Эй, кто вам право давал? – в панике заорал на Панфилова Шурик.

За что получил под дых от его помощника.

– Все равно у вас ордера на обыск нет, – прохрипел он, сглатывая боль.

– Зато у нас есть свидетели, – сказал Панфилов, показывая на его подружек, уже одетых и рядком сидевших на диване.

– Они не скажут...

– Это мы сейчас посмотрим. Девочки!

Марк Илларионович обращался к обеим дивам, но смотрел на шатенку. Она казалась ему более вменяемой, чем ее напарница по шал а вливым утехам.

– Откуда кокосы?

– Не знаю, – покачала головой шатенка.

– А если хорошенько порыться в памяти? Я пороюсь в кармане, а ты пороешься в памяти. Договорились?