Однажды – ей было уже 14 – они пришли в овощную лавку. Владелец задолжал давно, и сегодня был его последний шанс: если не вернет деньги, завтра его вышвырнут из лавки.

В грязноватой комнатушке душно пахло перезревшими фруктами и прелой морковью. Хозяин стоял за прилавком.

– Пожалуйста! Дай мне еще неделю! У меня болеет жена, нужны лекарства. Трое детей – что они будут есть? Тебе ничего не стоит еще чуть-чуть подождать, – залепетал продавец.

– Нет, – сказал отец. – Я и так долго ждал. Деньги или выметайся.

Торговец вдруг сунул руку под прилавок, вынул пистолет, и… Отец оказался быстрее – туша торговца с простреленной головой упала прямо на зеленые кочаны капусты, которые сразу стали красными.

Цыпленок смотрела на разлитую кровь и что-то темное, сладкое поднималось со дна ее души. Отец глянул на дочку. И с удивлением обнаружил, что она улыбается.

Прижал ее к себе крабистыми ручищами, хохотнул: «Понравилось смотреть, как умирают? Я знал, что ты плохая девочка. Сейчас вижу – совсем большая девочка…»

Она поняла, что это – похвала. Отец наконец разговаривает с ней, как со взрослой! Теперь ее жизнь изменится!

И она изменилась.

Отец продал ее своему боссу. К этому времени от Цыпленка у нее осталось только имя. Скорее уж она напоминала олененка: стройная, с длинными ногами и мидиево иссиня-черными огромными глазищами.

…Старый Ванчай навалился на нее колышущейся жирной тушей. Обслюнявил маленькие грудки. Засунул в рот протухший язык. И наконец туда, в самую мякоть, раздирая внутренности, – такой же тухлый старый член.

Она кричала и царапалась.

На секунду туша остановилась.

– Ты, тварь, хочешь, чтобы я завтра пристрелил твоего отца, а тебя отдал в свой бордель?

Этот бордель, где были утехи на любой вкус – мальчики, девочки, молодые умелые женщины, трансвеститы, – Цыпленок отлично знала. Тамошние обитатели были вечными лотерейными должниками. Иногда отец получал долг натурой, ей приходилось долго его ждать, и с одной из девчонок – своей ровесницей – Цыпленок подружилась. Как устроена там жизнь, она знала хорошо. Потому затихла. Смирилась. Даже что-то прощебетала туше в ухо.

Проснулась уже взрослой. Она точно знала, чего хочет. И скоро уже сама время от времени стала оказывать услуги партнерам отца. Даже несколько уроков у своей подружки из борделя взяла. И у подручных отца: как бросать нож, стрелять, драться. Она во всем хотела быть лучшей. Ну а в ядах разобралась сама. Устроилась работать на змеиную ферму в Бангкоке. Очень много полезного вынесла. В том числе – несколько баночек с ядом.

Однажды они с отцом заехали в деревню. Проведать мать, привезти гостинцы сестрам.

– Чего говорят – в семье лекарей есть какой-то дорогой талисман. Не слышала? – спросил отец у матери на третий день.

– Говорят, – пожала она плечами.

– Надо присмотреться! – прищурился отец.

И присмотрелся.

О смерти отца Ми судачила вся деревня. Говорили: заезжие зверски убили, ограбили.

Отец лишь усмехался.

Но главного деревенские не знали.

– Смотри, – показал он ей уже в Бангкоке большой зеленый камень. – Знаешь, что это? Это вечный сабай-сабай. Для меня. Для тебя. Для твоих детей и внуков! Видишь – здоровый, как галька! А это, дочка, изумруд! Я одному из ювелирной лавки показал – он чуть не умер. Еще до того, как я в него выстрелил. Таких, говорит, больше и на свете нет! Распилю на куски, и станем мы с тобой самые богатые! Только ты никому про это не болтай.

Цыпленок взяла в руки камень. Тяжелый. Тяжелее, чем кажется. И какой-то… Горячий, что ли. Руку как будто зеленым огнем ожег.

Вот это – вечный сабай? А мысль уже запорхала веселой птицей. Купит туфли. Те, в витрине. Платье, как у Моники. Машину. Красную. Да что машину! Свой дом на острове. Катер.

Да нет! Путешествия! Она поедет в Париж, там все и купит. Нет, в Америку! Они с отцом поедут по всей стране, останавливаясь в самых лучших отелях!

Она мечтала об этом целых две недели. И никому ничего не говорила. Только Нок, деревенской соседке, – она была на три года старше и потому задирала нос. Нок приехала с матерью в Бангкок выбирать свадебное платье.

Нашелся какой-то дурак на ней жениться. Нок страшно важничала. Вот Гай ей и сказала:

– Ничего! У нас с отцом такой камень есть – всю жизнь теперь будет один сабай! Сто платьев, как у тебя, куплю. И машину. И вообще – мы его продадим и уедем путешествовать!

– Не ври! Откуда у вас такой камень?

– Не твое дело! Это тайна! Смотри, не болтай!

– Не верю! Покажи! Это алмаз?

– Изумруд. Самый большой в мире, поняла? Даже Ми его не видела, а я видела!

– А Ми-то при чем? Он что, был у ее отца?!

– Тише! Это я так… Учти: камень – заколдованный! Сейчас как скажу заклинание – и не будет у тебя никакой свадьбы!

Нок только посмеялась.

А зря. Свадьбы у нее не было. Кто-то убил Нок перед самой церемонией…

Но и вечного санука – удовольствия – у Гай не получилось.

Отец поехал в деревню отвезти своей матери лекарства.

И не вернулся. Пропал.

А через два дня кто-то, когда Гай была в школе, залез к ним в квартиру. И выпотрошил тайник, умело сделанный отцом в массивной подставке стола в виде головы слона с поднятым хоботом. Камень и деньги он хранил там. Даже не подозревая, что все, кто прячет Изумрудного Будду, почему-то, не сговариваясь, выбирают для этого фигурки слонов. Может, в память о том слоне, что не хотел увозить нефритового Будду из деревни…

Труп нашли через неделю. Изуродованный почти так же, как труп отца Ми.

Несчастливый камень – Гай поняла это сразу. Как и то, что постарается сделать все, чтобы его вернуть.

Кто убил отца и выбил у него место тайника, она узнала быстро. Тетка кому-то по телефону жаловалась, Гай и услышала:

– Что он мог Шанкриту сделать? Какие у них были дела? Теперь боимся – вдруг и к нам придут?

Имя Шанкрита здесь всем внушало страх.

А вот за что отец пострадал – догадывалась только она.

«Неужели Нок людям Шанкрита про камень проболталась?» – думала с ужасом.

С квартиры ей пришлось съехать. Деньги отца куда-то делись: партнеры только плечами пожимали. Тетка хоть и приняла, но косилась недобро.

Возвращаться в деревню Гай не хотела. Лучше здесь в бордель пойти, чем дома на полях за несколько батов уродоваться.

Гай посидела. Подумала. И пошла не в бордель. Пошла к тому, кто их крышует. К партнеру Ванчая. Он знал ее отца.

– Возьми меня в миа-ной! – сказала с порога.