Боги, как же все были слепы!

«Мне не нужно было идти в пределы, — тоскливо подумал эльф, чувствуя, как быстро из него утекает жизнь. — И вообще никому не нужно, потому что этот поход изначально был придуман лишь для того, чтобы Изиар смог возродиться. Мы девять тысячелетий лили здесь свою кровь, отдавая родовому перстню последние силы, нашу магию… Все отдавали, думая, что делаем это во имя спасения Лиары! А он использовал нас всех, и темных, и светлых, даже гномов. Изиар придумал отличный способ заставить нас действовать сообща и глупостью своей век от века приближать миг его триумфа! Воистину, на это способен лишь настоящий безумец, ведь можно было обойтись без сложностей — стоило лишь велеть своему сыну… Но нет, он хотел, чтобы мы сами вернули его. Добровольно легли на алтарь и отдали то, чего он не мог получить иным способом. Воистину, только темный мог изобрести этот дьявольский план! А мои предки… мои обманутые братья точно так же, как я сейчас, понимали это в самый последний момент, но были не в силах ничего изменить. Но тогда выходит, что орден Отверженных, тот самый первый орден, который мы с такой легкостью уничтожили, что-то предвидел? Откуда-то почуял беду? Или кто-то из смертных смог разгадать замысел Изиара? Может, поэтому они так настойчиво пытались нас остановить? Да вот беда — им никто не поверил, а теперь… прости меня, Белка… теперь его уже ничто не остановит».

Таррэн устало уронил голову, с трудом борясь с накатывающей слабостью, а затем с нескрываемой ненавистью уставился на горящее изумрудными огнями зеркало. Оно было неправильным, оно оживало буквально на глазах. Наливалось вытекающей из его тела силой. Питалось его жизнью! Это был тот самый портал, в котором, как из-под толщи мутной воды, медленно проступал расплывчатый силуэт.

Кажется, последний круг уже завершен. Осталась лишь пара минут, один короткий удар, последняя капля крови, брызнувшая на замороженный много веков назад портал, а потом Изиар возродится. Пройдет свой путь в обратную сторону и обретет такую мощь, что будет страшно представить. Безумный бог…

Выходит, хроники — это всего лишь предупреждение? Красочное, доступно излагающее глупцам, чего можно ждать от наследия Изиара. Их читали все посвященные, их видели ученые, их знали наизусть владыки, но никто так и не понял лежащий на поверхности смысл. Даже хранители, своими руками отправляющие на заклание молодых наследников престола. Глупцы. Обманутые дети, возомнившие себя великими магами. Это они уничтожили в архивах то, чего в упор не хотели видеть, и веками упорно подводили Лиару к неминуемой катастрофе!

Замутненный взгляд Таррэна скользнул по ободку изящного кольца и на мгновение замер, наткнувшись на победно горящие глаза дракона. Точно такие же глаза смотрели на него в подземелье сторожи в том страшном сне, когда он побывал в шкуре Белки. Они точно так же горели торжеством. Пылали ненавистью. И были так же соблазнительно близки, но при этом абсолютно недоступны!

Эльф вдруг задрожал, во второй раз пересчитав изумруды, вплавленные в длинный хвост чешуйчатой гадины, и дернулся.

«Бел! Перстень! — молча взвыл он, понимая, что не способен больше ни на что иное. — Его родовой перстень!»

Гончая нахмурилась и наклонилась.

«Разбей его, Белка! — взмолился эльф. — В нем наше истинное могущество! В нем наша жизнь, бессмертие! Только в нем Изиар мог копить свою силу! Пожалуйста, услышь меня, Белка! Пожалуйста…»

Таррэн в отчаянии показал ей глазами на медленно истаивающую пленку натужно открывающегося портала, успел разглядеть искаженное злобной радостью лицо по ту сторону, перевел умоляющий взгляд на закатившийся под алтарь перстень, где щерился чешуйчатый покровитель всего его рода, и глухо застонал. Она должна увидеть, понять! Она тоже через это прошла и когда-то сумела вырваться! Сейчас все повторяется в точности, только не с ней! Но она не могла не заметить жуткого сходства! Потому что время — лишь гигантская спираль, раз за разом накручивающая свои витки на долгий стержень угасающих судеб!

Гончая на секунду замерла, уже догадываясь, что происходит что-то непонятное. Быстро оглянулась, вздрогнула от одного вида прильнувшего к обратной стороне зеркала чужого и вместе с тем ужасающе знакомого лица, машинально оглянулась на мечущегося в бреду второго эльфа и, внезапно подобравшись, невероятно быстрым прыжком рванулась к алтарю.

— Убей… уничтожь, — простонал Таррэн, уже не видя и не понимая ничего. — Только так его еще можно… Скорее, малыш, пока я еще жив… Давай же, прошу тебя, Белка… Уничтожь, иначе станет поздно!

Гончая рванула доспех на левой лодыжке, выхватив из ножен припрятанный клинок, о котором до сих пор не решилась сказать, и, цапнув с пола мгновенно нагревшийся перстень, со всего маху воткнула пропитанное ядом лезвие прямо в драконий глаз.

Лабиринт содрогнулся, будто в агонии.

— До чего же я вас всех ненавижу! — яростно прошипела Белка, торопливо выковыривая из предателя-змея крохотный изумруд. — Весь твой род, твою поганую рожу! Этого гада, что опять щерится своей пастью! Твоих детей, веками приперавшихся сюда, как овцы на заклание! Этих придурков, которые готовы костьми лечь, но вернуть тебя обратно!

Проклятый камень глухо стукнулся о разукрашенный кровавыми разводами серебристый диск и погас. А до рычащей Гончей, как из-под земли, донесся полный ярости и нерастраченного бешенства вой.

Она кинула быстрый взгляд наверх, уткнулась в люто горящие глаза в мареве не до конца открытого портала, разглядела белеющее внутри обнаженное тело, от вида которого могла сойти с ума добрая половина женского населения Лиары. Но почти сразу презрительно сплюнула и, поняв, что Изиар пока еще не может ворваться, принялась лихорадочно отколупывать остальные камешки.

«Умница, — устало подумал Таррэн, заслышав, как упал второй, а затем и третий изумруд. — Я так тебя люблю, малыш. Только поспеши, моя хорошая, потому что, если я умру, он сумеет вырваться…»

— Таррэн! — рыкнула она, не отрываясь от своего занятия. В тот же миг острие соскользнуло и рассекло большой палец чуть не до кости. — С-собака какая… Таррэн, не вздумай сдохнуть! Ты обещал свою шкуру мне! И уши, помнишь?! А я, между прочим, намереваюсь получить обещанное, наглый эльф! Но если ты тут помрешь, все это богатство достанется вон тому голому мужику, у которого на тебя определенно есть виды! Видал, как зырит, извращенец ушастый! Неужели ты променяешь меня на него? Таррэн!

— Н-нет, — из последних сил прохрипел эльф.

— Тогда живи, гад! Живи, чтобы я потом смогла сама тебя прибить! Я сейчас, я скоро… Ты погоди еще малость, ладно?

Он слабо улыбнулся и потерял сознание.

Белка скосила глаза на поблекшее зеркало, из которого на нее с нескрываемой ненавистью смотрело безумное лицо древнего владыки эльфов — правильное, настолько совершенное, что на него было больно глядеть. Оно до ужаса напоминало ей другое лицо — то, которое лишь совсем недавно перестало являться в кошмарах: лицо Талларена илле Л’аэртэ — старшего наследника темного трона. И еще одного эльфа. Того, что медленно умирал сейчас на красных от крови камнях.