Властность его тона возымела воздействие. Граф скривился, но поклонился. Короля увели, и стоило Джону остаться одному, как толпа запричитала:

— Да здравствует Эдвард! Законный король Эдвард! Слава королю Эдварду!

Крики множились, оглушая. Джон, нет, король Эдвард поднял меч, и торга восторженно завопила. Вот только меч выпал из его ослабевших рук и сам он упал на землю. Все замолчали. Леди Изабель стояла, замерев, будто не знала, что делать, и в растерянности смотрела на отца. Тот отвечал ей таким же удивленным взглядом.

— Да что вы стоите! Нужно звать лекаря, он ведь ранен! — закричала я, вырываясь вперед, толкая поддавшиеся, наконец, деревянные ворота. Я выбежала на поле, и положила голову Джона себе на колени. Дышал! Слава богам, дышал! Но дыхание было прерывистым. — Ну же, поторопитесь!

Мои крики заставили графа отмереть. Он резко бросил несколько коротких слов, и вот уже его слуги прибежали, чтоб унести Джона с ристалища.

Глава 14

Каким-то чудом в общей суматохе я тоже оказалась в замке. Меня пустили в замок, приняв за оруженосца Джона. Ох, нужно привыкнуть звать его король Эдвард. О чем я думаю, вряд ли мне будет позволено обращаться к Его Величеству. В комнатах, куда его принесли, столпились лекари, наперебой решая, какое именно лечение ему назначить. Предприняв экстренные меры — остановив кровь, дав королю воды, они ждали главного доктора.

Устав стоять за закрытыми дверями комнат, и не очень понимая, куда себя деть, я попыталась выбраться из замка. В какой-то момент мне показалось, что я увидела спину Этьена, и я поспешила за ним. Зачем? Хотела ли я объяснений, или просто выплеснуть свою душу? Или волновалась за него после слов, которые звучали как прощание? Я не могла ответить, просто побежала вперед. Этьен шел в глубь замка, через комнаты слуг и хранилища зерна. Наконец, мы добрались до небольшого помещения, и Этьен скрылся за массивной дверью. Прежде, чем он успел закрыть ее, я юркнула вовнутрь. К моему горлу тут же оказался приставлен нож. День сегодня и впрямь повторялся по кругу — начался с ножа у моего горла и им же заканчивался. Впечатлений на всю загробную жизнь хватит.

— Мария?! Что ты здесь делаешь?! Думал, тебя от нашего короля будет не оторвать.

— Знал, значит?

— Конечно. Я же не дурак.

В отличии от меня, видимо. Но я тоже быстро переставала быть дурочкой.

— Кто это позади тебя?

В комнате сидел крупный мужчина. Руки его были связаны спереди, а во рту — кляп. Сам он был без сознания. Принести его сюда незамеченным было непросто. Наверняка помогла вся эта суматоха с вернувшимся из ниоткуда королем, и поединком за трон. А я еще задавалась вопросом, с чего вдруг Этьен Джону помогать стал?

— Заметила, все-таки?

Мужчина, которого трудно было не заметить, начал приходить в себя.

— Вот значит, зачем ты так Джона оберегал. Нужно было этого человека незаметно выкрасть?

— Верно. Эта крыса как про рыцаря де Лебрево, что участвует в турнире, узнала, так из замка перестала вылазать. Пришлось весь турнир Эдварду помогать, вместо того, чтоб со своими делами разобраться.

Мужчина начал дергаться и мычать

— Уходи, Мария. Здесь ты ничего своими словами не исправишь. Я не король Эдвард, что, раскрыв рот, готов слушать каждое твое слово.

Верно. Джон — не Джон. Но и Этьен был не Этьеном, так? Была лишь одна причина, по которой этот несчастный мог бояться рыцаря де Лебрево — он как-то причастен к их смерти. Тогда не трудно было догадаться, кто стоял передо мной.

— Господин де Лебрево. Какая честь.

Мужчина испугано задергался и замычал. Верно, если он был в замке, то не знал, что тот, кто выдавал себя за рыцаря — оказался королем. Сколько обмана вокруг всего двух людей.

— Ришар де Лебрево, к вашим услугам. И я говорил тебе, я не рыцарь. И услуги оказываю по воровству и убийству, и только за деньги.

Ха, смотрите-ка, угадала. И Джон не был Джоном, и Этьен не был Этьеном. Только Мария была Марией в этой компании, глупая девочка.

— Воспользовался Джоном, то есть королем Эдвардом, чтобы отвлечь внимание? И зачем ты притащил этого старика сюда? Почему не убил в суматохе?

— Хотел посмаковать. Нам со старшим братом барона Гессе столько всего нужно обсудить, — человек, которого я звала Этьен, не улыбался. Он смотрел на меня холодно, словно и человека-то во мне не видел. Только помеху его планам. Как я могла быть настолько слепой, что не заметила совершенное отсутствие у него души? Нет, это было уже слишком. Этьен не был маской полностью — он помог детям в сгоревшей деревне. Даже если меня он спас от барона чтоб втереться в доверие к Джону, то оставить деньги, людям, которые нас гнали, просто потому что эти люди нуждались — это был праведный поступок. Душу Этьена еще можно было спасти.

— Они пришли к нам как гости. С вестью от короля — отец не мог их не впустить. Закатил пир. Я тогда был наказан, и спуститься к гостям мне не позволили — наблюдал за ними с лестницы. Он поругался с моим отцом. Я так и не узнал, о чем они говорили. Все думал — можно ли было изменить тот роковой вечер, не пей они столько вина за ужином, не произойди та ссора? А потом устал сожалеть. И стало все равно. Да и чего думать-то. В очередной раз требовали что-то для герцога, а отец, преданный королю, отказался. Наверное, грубее, чем обычно. И Барон Гессе его заколол. Но он не хотел нести ответственность за убийство моего отца. Его ведь ждал суд, конфискация имущества. А вдруг герцог не станет поддерживать убийцу? Тогда ведь и повесить могут. Но как быть — ведь полно свидетелей? И барон принял самое простое решение.

Этьен замолчал. Взгляд его был устремлен в пустоту. Я смотрела на извивающегося у наших ног старика, чьи глаза были полны ужаса, и чудовищное предчувствие камнем легко мне на плечи. Я не хотела, чтоб Этьен продолжал. Даже я знала, какой самый действенный способ заставить ненужных свидетелей замолчать.

Боги, сколько тогда было Этьену?

— Ты спросила, почему я просто не убил его в суматохе? Думаешь, барон просто убил оставшихся женщину и детей? Нет. Моя мать была чужестранкой, о красоте которой барды и менестрели слагали песни даже после ее четвертого десятка. Со смуглой кожей, чуть раскосыми глазами,