– На словах всего не передашь. Айда гонки смотреть по Интернету.

И они всей толпой повалили в игровую комнату, где стояли компьютеры.

Сама Этери гонки уже видела. Вместе с детьми. Ее продвинутые парни мигом нашли нужные ссылки по ключевым словам. И теперь она смотрела вместе с женщинами уже спокойнее, давала пояснения.

– Вот моя машина. Вот мой водитель их сбил с панталыку, вот, видите, они столкнулись. А эти сзади объезжают.

– Бросили своих и дальше поехали? Вот скоты!

– А наши-то парни! Орлы! Глянь, глянь, стреляют! Прям стреляют!

Не всем хватило места у экрана, они толкались, тянули шеи, пришлось прокручивать один и тот же ролик несколько раз.

– Хватит с вас! – осадила своих товарок одна из женщин. – Думаете, ей легко по сто раз смотреть? Вам бы так от чеченцев побегать!

Этери благодарно улыбнулась ей.

– Ничего. Я же понимаю, для вас это кино. Тут есть еще ролик, как милиция приехала, тьфу ты, полиция! Я все забываю. Приехали, повязали этих чеченцев. Вот он. – Этери нашла нужный ролик. – Прямо по встречке подъезжают, видите? Там вертолеты все перегородили, сзади пробка большая, вот они и свернули на свободную полосу. Вот этот – высокий, светловолосый – муж моей подруги. Это он вертолеты вызвал. Но он не из полиции, он бизнесмен.

– Хорош… – завистливо завздыхали женщины. – Ох, хорош!

– Такой небось как двинет, и не встанешь, – предположил кто-то.

– Нет, он хороший человек, – вступилась за Германа Этери. – Он никого не обижает. И непьющий.

– Вот кому-то счастье привалило! – заметила одна из женщин.

– А он считает, что это ему счастье привалило, – возразила Этери. – И я тоже так думаю. Вы просто не знаете мою подругу. Она лучше всех.

– Обидно небось, что такое счастье не тебе досталось? – ехидно спросила новенькая с синяком в пол-лица. – Ты его, часом, не того? Сама не пользуешь втихую? Отбить не хочешь?

Этери остановила на ней сумрачный взгляд.

– Я вижу, не одну только Гюльнару несчастья ничему не учат.

Все вокруг загудели потревоженным ульем, когда новенькая неудачно выступила, но тут вмешалась одна из старожилок:

– А я бы вот этого взяла. – Она указала на Синицына. – Хоть и маленький, а тоже хорош.

– Да, он тоже хорош. Они с Германом друзья, воевали вместе.

– Только женат небось. Все хорошие мужики – всегда женатые, – посетовал кто-то.

Назревающая ссора была забыта.

– Давай еще разок прокрутим, – попросили женщины. – С одного раза не разглядишь.

Обитательницы приюта поменялись местами у экрана, а Этери покорно запустила ролик еще раз. Вот приехала полиция. Вот Герман выходит из машины. А вот его друг Синицын. Он тут старший. Вот он ругается с Адырхановым. Вот чеченцев обыскивают, грузят в специальный фургон – автозак. А вот панорамный кадр: видно, какая пробка стоит на шоссе. Перебранка с инспектором ДПС… Это уже неинтересно.

– И все из-за этой маленькой засранки, – проворчала та самая, что вступилась за Этери после первого ролика. – И ты ее простишь?

– Кто сказал, что прощу? Никогда я ее не прощу. Из-за нее человек погиб.

– А говорила, операцию оплатишь.

– Совсем другое дело. Операция – это всего лишь деньги. Пусть зашьется и катится отсюда. Вот уж кого я точно не поздравлю, так это того, кому она в жены достанется. – Этери вдруг почувствовала себя смертельно усталой. – Вы меня простите, бабоньки, я пойду поговорю с Евгенией Никоновной, и пора мне домой.

– А книжку читать?

– Какую книжку? А я ничего не знаю!

– И я не знаю! – загомонили бабы.

– Отстаньте от нее, – велела та же заступница. – Видите, человек не в себе?

– Книжку мы в другой раз почитаем, – пообещала Этери. – Я детей свожу куда-нибудь на лето, вернусь, и мы почитаем.

– Вот одним все, другим ничего, – завистливо вздохнула новенькая. – Мне, может, тоже на лето уехать охота, а все этим «черным» достается.

– Дура ты, – оборвала ее женщина, взявшая на себя роль заступницы Этери. – Знаешь, скольким она тут работу нашла? А тебя не возьмет.

– Нет, не возьму, – подтвердила Этери, когда новенькая воровато покосилась на нее. – Я ж отвечаю за тех, кого на работу устраиваю, а как рекомендовать человека, если он глуп и зол?

– А ты вернешься? – спросила одна из старожилок.

Все затихли, уставившись на нее. Все ждали ответа.

Этери проглотила ком в горле.

– Конечно, вернусь! Куда ж я денусь? Детям в школу! А у меня грузинская выставка в сентябре. Вас всех опять позову.

– Пошли, я тебя провожу, – предложила заступница. – А то отощала вся, того гляди с лестницы свалишься.

Этери знала историю этой женщины. Ее звали Клавдией Зотовой. Еще довольно молодая, она была замужем за ветераном второй чеченской войны. Любила его, жалела, но жить с ним не могла. В трезвом состоянии он был кротким, тихим и безобидным, напившись, превращался в зверя. Не пить не мог. И ребенок у них родился, как сказали в роддоме, «нежизнеспособный». Вот этого нежизнеспособного ребенка Клавдия и не смогла простить мужу. Он иногда приходил в приют, умолял ее вернуться, обещал «завязать», она его прогоняла. «Не верь, не бойся, не прощай».

Клавдия была медсестрой, работала сутками, получала пятнадцать тысяч в месяц. Квартиру, «неразменный пятак», оставила мужу, сама жила в приюте.

Сколько таких или похожих душераздирающих историй Этери довелось узнать за последние несколько месяцев! Она со счету сбилась. «Надо будет ей помочь», – подумала Этери, поднимаясь вместе с Клавдией на второй этаж. Ничего говорить не стала, чтоб не обнадеживать зазря, но вспомнила об одном профессоре из Суриковского института. Он последнее время тяжело болел, ему нужна была сиделка. Надо будет позвонить, спросить…

– Евгения Никоновна, – заговорила Этери, войдя в кабинет, – я хочу поговорить о Гюльнаре. Надо найти клинику…

– Я уже нашла, и не одну, – откликнулась Евгения Никоновна. – Сравниваю цены. Стоить будет больше тысячи долларов. Как бы не все полторы.

– Это всего лишь деньги, – повторила Этери то, что уже говорила женщинам внизу. – Полторы тысячи долларов меня не разорят. Посмотрим лучше отзывы. Ей нужно с гарантией на несколько лет. Она не беременна?

– К счастью, нет. Это мы проверили первым долгом, когда ее к нам привезли.

– Интересно, сколько времени это займет. Бабы ее линчевать готовы.

– Линчевать я им никого не дам, хотя… Я сама ее чуть не убила, – призналась Евгения Никоновна, листая компьютерные страницы. – У нее еще синяки не сошли, плюс операция… Операция занимает полчаса, но предварительная консультация, анализы, послеоперационные процедуры… Не меньше месяца, а то и больше. Ничего, выдержит.