– Ладно, если настаиваешь… но я так легко не сдамся! – пообещала она и вздохнула. – Я так рада, что все закончилось. Теперь мы можем сосредоточиться на твоих кулинарных навыках!

– Да, пожалуйста! – взмолилась я.

Мы расстались, обняв друг друга и расцеловавшись в обе щеки, и я поспешила со своей сумкой в дом.

– Табите! Ты вернулась! – окликнул меня дедушка.

– Да. Буду через минуту. Тебе что-нибудь нужно?

– Вовсе нет. Но когда поднимешься, мы хотим с тобой поговорить.

Я ощутила легкое беспокойство; его голос звучал серьезно. Я поспешила убрать купленное под острым орлиным взглядом Джулии филе лосося. Ей удалось убедить меня в том, что «рыбу испортить» сложно, хотя я не была в этом так уверена. Зато всегда могла позвать ее на помощь.

– Да, дедушка? – Я вошла в гостиную.

Оба дедушки сидели прямо в своих креслах. На их коленях лежали пледы, а на пледах – их свернувшиеся калачиком домашние животные. Оскар Уайльд почему-то не залаял, когда я вошла в дом, и я задавалась вопросом, являлось ли это предзнаменованием грядущих событий.

Вдруг дедушка собирался мягко предложить мне вернуться в Штаты? В конце концов, я оказалась замешана в расследовании убийства и едва не погибла. Дважды.

Меня захлестнула волна страдания, внутри все сжалось. Я не хотела возвращаться домой.

– Пожалуйста, садись, cherie, – пригласил меня дядя Раф. В его глазах мелькнул слабый огонек, и это немного успокоило мои нервы.

– Мы обсуждали тот факт, что твоего велосипеда с нами больше нет, – серьезно начал дедушка. – И что в том ужасном происшествии ты едва не лишилась жизни, petite[82].

Я тяжело сглотнула.

– Да. Мне очень жаль. Я сам куплю себе новый…

– Замолчи! – прервал меня дядюшка Раф, подняв палец. – Дай дедушке закончить.

Я закрыла рот и кивнула.

– Возможно, мы просто слишком старые, – заметил дедушка, – но нас поразило, что ты решила носить для езды на велосипеде такие вещи, как брюки.

Уфф. Я кивнула, но, помня о протесте дяди Рафа, промолчала.

– Кататься на велосипеде в брюках, заниматься расследованием убийств… – Дедушка издал свой характерный цокающий звук, а я еще больше погрузилась в унылое настроение. – Со всем этим нужно что-то делать.

Ошеломленная, я почувствовала, как к глазам подкатывают слезы. Я не смогла бы ничего сказать, даже если бы захотела; в горле стоял ком. Я все испортила. Испортила. Этого следовало ожидать.

– Итак, мы приняли решение, – объявил дядя Раф.

– Понятно, – выдавила я.

– Пожалуйста, Табит, посмотри туда. – Дедушка лениво указал на окно.

Озадаченная, я встала и отправилась выполнять его указание. Окно выходило во двор, в котором были узкая каменная дорожка и сад, летом он был полон цветов. На небольшой каменной дорожке стоял вишнево-красный «Рено».

Я смотрела на него, не в состоянии поверить в то, что видела… не в состоянии понять, было ли то, что я думала, что вижу, тем, что я должна была увидеть.

– Там внизу машина, – как можно небрежнее произнесла я. – У нас гости?

Дядя Раф и дедушка расхохотались.

– О, а она хитрющая, твоя petite fille, не так ли, Морис? – Раф, рассмеялся и закурил сигарету.

– Ma cherie, это машина не гостей, это твоя машина. Мы не можем допустить, чтобы ты каталась по городу на велосипеде и в штанах! Это слишком опасно и… довольно рискованно, – усмехнулся дедушка.

– Вы купили мне машину? – Я разрыдалась. Я оторвалась от окна и стала обнимать каждого из них по очереди, не обращая внимания на кошку и собаку на их коленях. По щекам текли слезы облегчения и восторга. – Как мне вас отблагодарить? Как? Вы самые замечательные люди на свете, и вы избаловали меня до такой степени, что с вами не сравнится никакой другой мужчина, которого я когда-либо встречу.

– Ну, конечно, – фыркнул Раф. – Это наш главный план – отвлечь всех женщин от всех остальных мужчин! – Его щеки порозовели от удовольствия и, возможно, легкого смущения. – Ах, и некоторых мужчин, конечно, тоже.

– Но ты спросила, как нас можно отблагодарить, – напомнил дедушка после восторженных восклицаний. Его глаза мерцали. – Мы только просим тебя оставаться очень, очень близкой подругой мадам Чайлд и проводить с ней как можно больше времени, d’accord?[83]

– Для меня это удовольствие, – призналась я. – Она уже пригласила меня походить с ней в январе в «Лё Кордон Блё» на дневные демонстрации.

Их глаза округлились от восторга.

– Отличная идея! – серьезно произнес дедушка. – Теперь ты сможешь самостоятельно ездить на такие мероприятия и обратно.

Естественно, я выскочила во двор, и стала любоваться машиной и даже уговорила Рафа прокатиться со мной вокруг квартала до Марсова поля, где мы смотрели на Эйфелеву башню с сидений моего вишнево-красного Renault.

Это был замечательный день.

Около пяти часов, когда я собиралась с духом перед тем, как заняться лососем, зазвонил телефон. Обрадовавшись возможности отвлечься, я сняла трубку.

– Табита! – На другом конце провода была Джулия, и она казалась еще более запыхавшейся и взволнованной, чем обычно. – Ты должна сюда прийти! Прямо сейчас!

– Прийти? Зачем? Что…

– Нет-нет, пожалуйста, приходи! Ты должна это увидеть! – Она отключилась до того, как я успела продолжить спор, так что я пожала плечами и временно засунула мистера лосося обратно в его упаковку.

Я натянула пальто и шляпу и, поправляя перчатки, открыла входную дверь. И остановилась, увидев шагающего по дорожке инспектора Мервеля.

– О, мадемуазель, – сказал он, удивленный не меньше моего.

– Добрый день, инспектор! – поздоровалась я. – Вам… э… что-нибудь нужно? Меня только что позвала к себе Джулия, она казалась крайне взволнованной.

– Давайте я схожу с вами, – предложил он и тревожно прищурился. – Чтобы убедиться, что все в порядке. А также вернуть это. – Он поднял пластиковый пакет с любимым поварским ножом Джулии из углеродистой стали.

– Уверена, она это оценит. – Я сделала паузу. – Но вы пришли сюда… У вас ко мне какое-то дело?

– Нет. Я пришел, чтобы… э-э… дать вам это. – Он порылся в кармане и протянул мне на ладони маленькую коробочку.

Я растерянно взяла коробочку и, бросив на него недоуменный взгляд, открыла ее. Внутри лежал новенький швейцарский армейский нож.

– С сожалением сообщаю вам, что, как и ваш велосипед, ваш рабочий нож погиб под той дверью, – объявил Мервель. – Я подумал, что вы согласитесь принять замену, учитывая… ну, учитывая все.

Потрясенная всем происходящим, я тупо уставилась на нож.

– Спасибо. Очень любезно с вашей стороны. – Я улыбнулась, и, хотя он в ответ не улыбнулся, мне показалось, что его взгляд слегка потеплел.

Когда мы пошли по улице, он сказал:

– Невольно удивляешься, мадемуазель, откуда у вас