Я надеялась, что успею кому-нибудь об этом рассказать. И выяснить, что не так с майонезом Джули. Боже правый. Вокруг такое творится, а я думаю о маойнезе!

Что-то прошуршало по полу, и этот звук вернул меня в реальность. Я слышала дыхание Марка. Он приближался. Если я шевельнусь, он поймет, где я.

Я крепко стиснула фонарик и обдумывала варианты. Их было мало, но они были.

Марк приближался, и у меня оставалось все меньше времени.

Я напряглась, собралась с мыслями, с духом… и намеренно ударила по стене позади себя.

Это сработало, и Марк бросился в мою сторону. Стоять и ждать, пока он до меня доберется, было труднее всего, что я когда-либо делала. Но я выдержала, и когда он подобрался ближе, я нажала выключатель и направила луч фонарика прямо ему в лицо.

Свет ослепил его, и я воспользовалась моментом и ударила его фонариком по лицу.

Он взвыл и отшатнулся. Я побежала.

Я еще немного посветила фонариком, чтобы видеть путь впереди себя, потом снова выключила его и доверилась своей памяти и удаче, направляясь туда, куда мне было нужно.

За спиной слышались крики и топот ног. За кулисами замигало еще больше света, а Ребекка кричала, что меня надо выследить и убить меня, приказы, которые, я была уверена, Марк игнорировал.

У меня было смутное представление о том, где я нахожусь, но я знала, куда хочу попасть, и побежала. Марк следовал за мной по пятам, но мне удалось здорово оторваться, и он не знал, в какую сторону я держу путь.

Я каким-то чудом добежала до задней двери, не споткнувшись и ни во что не врезавшись. Свет от фонарика позволял мне нестись на максимальной скорости.

Я бросилась к двери, распахнула ее и вырвалась в переулок и угасающий дневной свет.

Но вместо того чтобы бежать дальше, я толкнула дверь, выронила фонарик и полезла в карман за швейцарским армейским ножом.

Мои движения на удивление были уверенными, когда я открыла штопор. Я услышала крик Марка по ту сторону двери и, не раздумывая, сунула штопор под дверь, создав импровизированный дверной стопор со спиралью и корпусом ножа.

Когда Марк врезался в дверь, я почувствовала, как она качнулась, но не открылась, зажатая моим ножом.

Я не сомневалась, что это задержит его там хотя бы на несколько минут, а у меня появится шанс оторваться. Даже если он побежит к другой части театра и выскочит через одну из тех дверей, у него на этой уйдет пара минут. К тому времени меня уже здесь не будет.

В этот момент я услышала шум автомобиля, ехавшего по узкому переулку. Мое сердце подскочило, я повернулась лицом к этой новой потенциальной угрозе… и с облегчением прислонилась к стене. Мои колени подкосились.

Водитель вышел из машины как раз в тот момент, когда за ним подъехали еще два автомобиля.

– Инспектор Мервель, – произнесла я относительно спокойным голосом. – Почему так долго?

Глава двадцать первая

– Итак, добрый инспектор… не оценил в полной мере твою помощь, ma mie? – Дедушка хрипло рассмеялся прокуренным голосом.

Это было ближе к вечеру того же дня. Мы, как обычно, сидели в гостиной в окружении кофейных чашек, пепельниц и подносов с выпечкой. Естественно, Оскар Уайльд и мадам Икс проводили время с нами, уютно устроившись на коленях своих хозяев.

Меня еще немного трясло от преследования убийцы, и я прижимала к больному колену пакет со льдом. Дядя Раф налил мне щедрую порцию бренди, и мне это очень понравилось.

– Он посмотрел на меня и сказал: «Мадемуазель, раз вы в состоянии стоять прямо и на вид целы и невредимы, не могли бы вы мне объяснить, что там происходит». И он сделал какой-то ваш французский жест, типа лениво указал на дверь. Марк Джастис все еще пытался выбраться. – Я глотнула бренди, вспоминая, как стальные глаза Мервеля скользнули по мне.

Дядя Раф подавил смех, перешедший в кашель, и поднял свой бокал бренди в форме луковицы. Оскар Уайльд спокойно устроился на коленях у хозяина после того, как я проигнорировала его просьбы об угощении. Однако пес продолжал таращить на меня свои глазки-бусинки, очевидно, надеясь, что рядом с ним случайно материализуется какой-нибудь лакомый кусочек.

– Понятно. – В темных глазах дяди плясали веселые искорки… – Поэтому я уверен, что ты без промедления объяснила ему, как тебе удалось избежать неминуемой смерти и в то же время поймать преступников в ловушку.

– Конечно, я все объяснила. А потом он развернулся и отправил меня домой на такси! Вернул меня сюда – так что теперь я ничего не знаю о том, что происходит в театре, и поймали ли они Марка и миссис… Хейс, и умер ли Тед… И я до сих пор точно не знаю, что происходило в гардеробе!

Такое положение вещей раздражало меня больше всего.

Это я вызвала Мервеля в театр, это я предоставила ему все важные улики – сумочку, новый адрес, информацию о «Ла Соль» (хотя я все еще не была уверена, как это связано), сенсацию о пистолете, а он просто отправил меня домой. Вдобавок ко всему я забыла там свой швейцарский нож!

Я все еще кипела от злости, когда мои дедушки заставили меня снова рассказать историю о том, как я ударила Марка фонариком по лицу, убежала, а затем заклинила дверь. Им обоим казалось очень забавным, что мне удалось ударить его по лицу, а потом заманить в ловушку.

– Вот было бы хорошо, если бы ты сломала ему нос, – проговорил довольный дядя Раф.

– Но надежды, что мы увидим причиненный ущерб, все-таки мало, не так ли, ma petite? – печально произнес дедушка.

– Если только я не навещу его в тюрьме, – кисло произнесла я.

Когда кто-то постучал в дверь, я вскочила со стула и спустилась вниз по лестнице, не обращая внимания на боль в колене. Но моя надежда на то, что это Мервель явился уточнить детали, рухнула, когда я увидела стоящую на пороге Джулию.

– С тобой все в порядке? – Она ворвалась в прихожую, держа в руках коробку, из которой доносились какие-то невероятные запахи и слышался тихий звон бутылки. – Дор позвонила Марибель и сообщила, что в театре что-то случилось. Ты там была? Что произошло? В качестве взятки я принесла суфле из лосося.

Я рассмеялась и жестом пригласила ее подняться в гостиную, а сама пошла в противоположном направлении за тарелками.