class="v">А если хочешь [иметь] сторонника, о Даджжал, подними один раз голову.

Начало причины их вражды в том, что господин эмир Шамс ад-Дин Мухаммад Туркмани — да не пошлет Аллах ему успеха в делах! — по причине сохранившихся в его груди дурных воспоминаний об эмирах-грабителях раз за разом проходил по дорогам города Арзинджана, образом которого могут быть «сады, где внизу текут реки»[429], и специально расположился в местности [вокруг] Байбурта, которая является местом нахождения врагов религии и власти и местом встречи людей заблуждения. [Как бы следуя сказанному]: «И эти селения погубили мы»[430], он полностью разрушил это место. Подобно [звездам] Банат ан-на’ш[431], он рассыпал свои злосчастные войска и со злобной душой, которая «побуждает ко злу»[432], посягнул на налоги этих булуков. Один раз он получил их с помощью берата, а другой раз захватил путем грабежа. Он бросил в дома угнетенных и в жилища бедных огонь [того] «дня, когда человек побежит от своего брата, своей матери и своего отца»[433], Весь вилайет |стр. 276| от границ Уснуба до Антаба превратил в пустошь и разорил. И согласно [сказанному]: «Обратили это в прах развеянный»[434], — лишил большинство городов обитаемой четверти [мира] одеяния благоустройства и одежды покровительства, а население Рума лишил жизненных благ и изничтожил в пределах мира, а поле их упований скосил косою враждебности. Он проявил чудеса в оскорблении и опозоривании [людей] и в нарушении шариата Мухтара. Горы Трапезунда он сделал престолом своей власти и подушками [трона] своего величия. Руками своих воинов — а «они-то неверные и распутники»[435] — он разрушил и стер с лица земли обитель [нашего] господина, шейха горизонтов, самого лучшего среди суфиев, полюса средоточия, во имя которого склоняются шеи уважения, — шейха Шихаб ал-Миллат ва-д-Дина Абу Хафса ‘Умара Сухраварди — да освятит бог душу его! — которую построил Мухаммад-хорезмшах.

Шейхов, которые жили при этой обители — «О, да ведь для друзей Аллаха |стр. 277| нет страха и не будут они печалиться»[436] — и всегда были заняты чтением достославного Корана и толкованием хадисов, всех их заковал в кандалы плена и цепи унижения. Ударом палки он убил шейха Маджд ад-Дина, который был главой этой группы и лучшим среди этого собрания. Поскольку удлинился период власти туркмен и увеличилось время их могущества, монгольские эмиры-грабители согласно «зависти в них самих»[437] завидовали их величию и положению и большой группой и огромной толпой напали на них ночью, и злосчастный господин Шамс [ад-Дин] — да будут уготовлены ему проклятие и пытка! — бежал. А эмиры-грабители тоже протянули руку притеснения и тоже проявили чудеса в грабеже; они разграбили то, что осталось от озимых посевов, а летние вытоптали своим скотом и стадами, полностью уничтожили в вилайете стада и рабочий скот. [Это продолжалось] до тех пор, пока не заколебались знамя их счастья и значки надежд и не взошло с востока солнце счастья: в городе Арзинджане остановился великий и справедливый Туки-нойон, который направлялся в высокогорные [районы] Рума, дабы уничтожить неверующих, освободить пленников-мусульман и собрать джизию. Полустишие:

Это такое счастье, что календарь сам взял на себя власть над ним.

Он [пришел] с большим войском, сражающимся подобно падающим звездам, сплоченным как Сурайа[438], грозным как поток, торжественным как море, [войском, подобным] полкам Йаджуджа, волнующимся как тайфун. Острым мечом и кровопролитным кинжалом он так расправился с врагами, которые твердили, что мы де «обладаем силой и обладаем великой мощью»[439], что прах |стр. 278| их существования поднялся от центров земли к небу и ушей мира и его жителей достиг айат: «И усечен был последний из тех людей, которые были несправедливы»[440]. Ра’ийаты, которые от боязни и страха не могли жить на своей родине, теперь находятся в месте безопасности, спокойствия и удобства и заняты молитвой. Да не будет это тайной.

Да будет знамя [Вашего] везирата развеваться до Дня воскрешения, и да будут полны прахом глаза врагов [Ваших]! Стихи:

Пока остается светлым солнце,

Пока остается круглым вращающийся небосвод,

Пусть подчинится твоим желаниям судьба

И будет вечной твоя власть и долгой твоя жизнь!

№ 47{481}

ПИСЬМО, НАПИСАННОЕ ИЗ ХИНДУСТАНА МАЛИКОМ ‘АЛА АД-ДИНОМ В ОТВЕТ НА ПИСЬМО ХОДЖИ РАШИД АД-ДИНА — ДА БУДЕТ С НИМ МИЛОСТЬ [БОЖЬЯ]! — И ПРИСЛАННОЕ ВМЕСТЕ С ПОДНОШЕНИЯМИ{482}

Во имя Аллаха милостивого и милосердного! Стихи:

Я прочел письмо, в котором были следы аромата души.

Следы почерка друга были подобны на нем локонам возлюбленных.

Как чернота его казалась локонами возлюбленной,

Так и белизна его имела приметы щеки возлюбленной.

Как только развертывал я каждый сгиб, от него исходил запах мускуса.

Как будто строки его сохраняли следы мускусного порошка.

«Мне доставлено важное письмо!»[441] |стр. 279| Стихи:

Я вышел вчера в степь,

Потому что в душе моей было стремление

Прогуляться и успокоиться,

Увеличить отраду ночи и дня,

Чтобы душа очистилась от печали,

Чтобы прогулка принесла мне хорошее настроение.

Я нашел сердце слабым, а глаза плохо видящими. Стихи*:

Высечен огонь весь из нашей печени,

И вода вся истекает из нашего зрачка.

Ничего, кроме ветра, не хотело [сердце], и ничего, кроме слез, не хотели глаза. [И вот] одно превратилось в хранилище огня, другие — в скопление жемчуга. Стихи*:

Огнем волнения и стремления сожжено сердце,

А веки залиты волнами слез.

Внезапно я увидел благого вестника, [несущего] счастливое предзнаменование, который, подобно солнцу веселья, воссиял из места восхода радости и дал мне высокочтимое послание этого господина[442], которое является источником жизни к сущностью радости и счастия. Благодаря этому счастию настало утро удовлетворения и возвратилась весна радости, древо благополучия оказалось свежим и напоенным [влагой]. *Стихи:

Оказал я ему: добро пожаловать

С добрым посланием, [присланным] доброжелательным писцом.

Благодаря чрезмерной радости намазал [я целительное лекарство] на воспаленные глаза и избавился от повреждения, [подобного тому, о котором сказано]: «И побелели его очи от печали»[443]. Милости,