№ 44

ПИСЬМО ОТНОСИТЕЛЬНО ПОХОДА СЧАСТЛИВОГО ГОСУДАРЯ [ГАЗАН-ХАНА]{470} В СТОРОНУ ШАМА, НАПИСАННОЕ СЫНУ ПИР-СУЛТАНУ В ТО ВРЕМЯ, КОГДА ОН БЫЛ ХАКИМОМ ГРУЗИИ, ПОРУЧАЮЩЕЕ ВЫШЕУПОМЯНУТОМУ ПОДДАННЫХ ТОЙ СТРАНЫ

Дорогой и возлюбленный сын Пир-Султан — да продлится жизнь его! — пусть знает, что поход царственных стремян, [поход] ильханского двора и его султанского величия направлен в сторону Шама и Мисра. А группа монгольских эмиров — Менгу-бука, Хукаджи, Кутлуг-шах, Джихаик, |стр. 263| Китбука, Ирмиши, Км.рмиши{471}, Туган, Туки-нойон и Б.к.р.е-нойон со ста двадцатью тысячами воинов, [вооруженных] мечами из закаленной стали и проливающими кровь копьями, направилась в Грузию, чтобы наказать непокорных, расправиться с отрядами бунтовщиков, которые засели на вершинах гор и на склонах холмов Сансуна, Абхазии и Трапезунда, и на всех них надеть пояс повиновения и преданности{472}. Переправившись через Евфрат у Малатьи, они сделают пищей меча и смерти всех приверженцев Шама, которые устроили пастбища в вилайете Ларанде, а над теми презренными, которые ушли с пути дружбы и союза, протянут руку завоевания и господства. Серпом несчастья и косою гибели они уничтожат посев их упований, который достиг предела совершенства на ниве успеха, и зажгут огонь притеснения и насилия в разных концах и краях их страны. Все принадлежащие этой группе местности и выгоны, которые |стр. 264| напоминают [райские] «сады, по которым текут реки»[408], они [повергнут] в бездну ничтожества и сожгут огнем печали. Они доведут до их души слова упрека: «и усечен был последний из тех людей, которые были неправедны. И хвала Аллаху, Господу миров!»[409]. От шума барабана они заставят оглохнуть уши Кайвана[410], живущего в углу небесного чертога, а стоны труб людей отваги и мужей уничтожения, [когда] «раздастся звук трубы»[411], явят для этой группы ужасы дня Страшного суда. На земле прольется столько крови, что чистый прах при всем своем изобилии станет нечистым, а воды Евфрата, несмотря на прозрачность, замутятся от потоков крови злодеев. Они примкнут на служение к государю в городе Халеб.

Этому сыну надлежит не допустить, чтобы широко и явно чинили насилие над слабыми, над жителями и ра’ийатами Тифлиса и его области. А если монгольские эмиры, привлекаемые [возможностью] добычи, [хоть] на кончик волоса сойдут подобным образом с дороги справедливости, [пусть] он известит нас, чтобы мы занялись отражением их лучшим способом и наиболее удобным путем.

Как только упомянутые эмиры пройдут через твою, мой сын, область, ты сам как можно скорее и в самое ближайшее время [вместе] с войсками и грузинской свитой отправляйся в путь через город Мардин к крепости Р.ха и присоединись к султану Мардина и Хусн Кайфа, к государям Диар Бакра, к эмиру Сутаю, эмиру Тахтаху и к войскам Багдада, Хузистана, Фарса и Луристана[412]. Задержитесь до моего прибытия. А правление Грузией поручи[413] своему наибу, ходже Му’ин ад-Дину Са’ирти, с тем условием, чтобы он |стр. 265| все время был занят провозглашением правосудия и справедливости. Ра’ийатам следует заниматься земледелием и благоустройством, и [надлежит] покровительствовать им, оберегать их покой и защищать спокойствие, дабы они стали причиной продолжительности державы и умножения нашего величия и явились бы средством укрепления подножия трона и устоев чертога государства. Мир тому, кто следует правильным путем!

№ 45{473}

ПИСЬМО, НАПИСАННОЕ ШЕИХУ САФИ АД-ДИНУ АРДАВИЛИ{474} — ДА БУДЕТ ОСВЯЩЕНА ДУША ЕГО!

Посылаю приветствие, подобное напоенному амброй воздуху рая, и приглашение, подобное ветерку цветника, благоухающего мускусом. Язык бессилен передать жалобу на разлуку и поведать о печали, [вызванной] желанием увидеться, и потому [даже] не приступаю [к рассказу] об этом. *Стихи{475}:

Мое стремление заставляет меня лететь, но как мне лететь,

Если мое крыло сломано разлукой.

Когда войско стремления [увидеться] нападает со всех сторон,

У меня не остается другого защитника, кроме обильных слез.

Боже! Приблизь меня к избранному [среди] людей,

Ибо это в твоей власти.

|стр. 266| [Прошу] у творца — да возвеличится дело его! — чтобы он [дал возможность] встречи и общения с тем попугаем луга услад совершенства и соловьем сада красноречия, [встречи с] идущим правым путем в поисках истины, владетелем страны [божественного] милосердия, строителем здания дворца славы, [с] укрепляющим основы познания и совершенства, [с] провидцем тайн Корана, [с тем, кто являет собой] сущность рода человеческого, [кто есть] полюс неба святости, солнце на небесах наставления [на пути истинной веры], древо плодов справедливости, плод древа великодушия, защитник солнца веры, страж царства истины. Стихи{476}:

О боже, сделай так, чтобы к образу его

Моя любовь возрастала каждый миг.

И этот засохший побег моей души

Оживи водой встречи и близости.

После этого довожу до благословенного слуха господина, что — слава Аллаху и милости промысла его! — побег моего счастья в саду вселенной напоен из водоема благодеяния, а прозрачная вода моего блага очищена от несчастий и печали на брегах судьбы. Одежда [моей] славы и одеяние моего достоинства украшены познанием [того, что бог] «научил тебя тому, что ты не знал»[414], а высохший лист моего сердца вдохновлен откровением: «Мы дали познать [ему] высшее знание»[415]. Место тайных бесед моего сердца освещено приходом встречи и присутствием красоты, [ибо сказано]: «Дай мне видеть тебя»[416], — а душа моя напоена нежным ветерком благоухания [сказанного]: «После сего, кто пойдет по прямому пути, тот пойдет по прямому пути во благо души своей»[417].

Достигающая звезд голова увенчана короной, [ибо сказано]: «Мы почтили сынов Адама»[418]. Купол небес моей судьбы украшен надписью: «И вознесли мы его на высокое место»[419].

|стр. 267| Стихи

Слава Аллаху, что в саду счастья

Древо моей судьбы обладает свежестью.

Теперь все помыслы связаны с тем и все желания направлены на то, чтобы больных недугом бедствий и обожженных солнцем ненависти сообразно со [сказанным] «благодетельствуй, как благодетельствует тебе Аллах»[420] с помощью напитка милости и тени покровительства мы [вывели] из состояния заболевания и привели в состояние здоровья, а пропадающих в долине огорчения и тех, чьи губы жаждут в пустыне расстройства, согласно [сказанному]: «И спасли Мы Мусу и тех, кто был с ним, — всех»[421], доставили в убежище покоя и