не выходит замуж. Вдруг больная какая-то. Клеймо поставят, от которого ой как трудно будет избавиться. Ты же не хочешь этого, доченька. Так ведь?

— Но я и за Томаса не хочу. Я знать его не знаю! Да и как Эйнар посмел вытворить такое?

— Доченька, такова наша женская доля, — мама подвинулась ближе, попыталась взять за руку, но Мириам выкрутилась и отползла подальше. — К сожалению, не мы выбираем, а выбирают за нас. — Мама опустила взгляд и принялась рассматривать свои ногти, подковырнула заусенец, а потом посмотрела на Мириам. Сколько грусти и боли было в её взгляде. На секунду даже показалось, будто это её выдают замуж за нелюбимого. Жалость к маме кольнула сердце, но Мириам не позволила этому чувству разрастись. Она должна держать оборону! Изо всех сил!

Мама тяжело вздохнула и продолжила:

— Ты думаешь, я по любви вышла? Нет. Это не так. Я вот тоже не знала, за кого выхожу. В один день отец сказал, что я должна подготовиться, потому что приедут сваты. Как мне тогда было боязно! Помню, я ночи не спала, всё думала о том, каков мой жених. Будет ли он высоким или низким? Худым или полным? Какой у него характер?

Знаешь, твой отец на смотринах мне не понравился. Он показался каким-то худым и злобным, но родители дали согласие на брак, и пришлось выйти за него.

Помню, в день свадьбы одели меня во всё белое, и фата была такая длинная-длинная, постоянно лезла мне в рот, — голос мамы стал тихим и медовым от воспоминаний, а Мириам захотелось, чтобы она ушла, но мысль о том, чтобы прогнать маму, пугала. Тем временем мама продолжала рассказывать: — Дно телеги застелили дорогими тканями, положили подушек. Лошадей украсили лентами, на дугу повесили колокольчики. Как они звенели в пути! Я потом ещё долго их звон слышала, — мама улыбнулась и по-девчачьи заправила за ухо прядь волос. — Меня провожали с песнями и музыкой, а я сидела ни жива ни мертва, так страшно было покидать родной дом, присоединиться к чужой семье. Мне всё думалось, будто отец твой злой человек, что бить будет, что жизнь будет тяжёлой, но всё это оказалось лишь страхами. Из него получился замечательный муж и отец. Вскоре я в него сильно влюбилась. Жизнь свою без него представить не могла и постоянно благодарила отца за то, что нашёл мне такого замечательного мужа.

Вот и тебе Томас может казаться каким-нибудь упырём, но это всего лишь страхи. Даже если что-то неладное между вами будет, то всё забудется и простится, когда появятся детки. Вот где истинная радость в жизни.

Мама нежно улыбнулась.

— Ты, доченька, вместо того, чтобы упрямиться, присмотрись к Томасу, узнай его. Хорошо?

Мириам ответила тяжёлым вздохом. Мама по-своему расценила этот вздох, улыбнулась.

— Вот и славно.

Когда она вышла из комнаты, Мириам легла на кровать, сложив руки под головой. Чувства, которые бились внутри, отступили. Она чувствовала себя спокойнее, и ещё сильнее укрепилась в "никогда" и "ни за что".

Правда, разговор её расстроил. Он оборвал связи между Мириам и родными. Дом теперь казался чужим. Не хотелось находиться здесь ни минуты. Стены давили, мешали дышать. Мириам ощущала себя маленькой птичкой в западне, в логове опасного зверя. Она вырвется на свободу! Обязательно!

Только как? Мириам перевернулась на бок и уставилась на квадрат света на стене. Он был, словно дверь, через которую можно сбежать из мира принудительного замужества в новый, другой мир, в котором она будет свободна. Только как открыть эту дверь? Где найти к ней ключ?

Аргон! Решение оказалось таким простым и неожиданным, что глаза расширились, а сердце затрепетало, будто она сундук с золотом нашла. Мириам даже посмотрела на дверь, испугавшись, как бы родные не прознали про эти мысли.

Аргон и есть этот ключ!

"Но он же колдун", — возразила сама себе Мириам и скисла от этой мысли.

Жёлтый квадрат света понемногу белел, затухал и съеживался. Предметы в комнате погружались во тьму, теряли очертания. Казалось, будто она растворяется вместе с ним, исчезает, так же теряя свои очертания в окружающей действительности. Всё внутри воспротивилось этому.

— Да пусть хоть самим волколаком окажется! Ну и что?! — воскликнула Мириам, ударила кулаком по кровати и вскочила. Она решительно подошла к столу, зажгла несколько лучин и воткнула их в каждую стену. Она не позволит тьме безысходности поглотить себя!

Мириам села на сундук возле кровати, закинула ногу на ногу и принялась переплетать косы. Даже если Аргон и колдун то что с этого? Почему она должна бояться его? Потому что колдунов ненавидит брат? А он этого дерьма набрался в Око!

Может, боги специально послали колдуна, чтобы проверить её решимость и веру в мечту, а она взяла и испугалась, как дурочка! Нет, она больше не позволит баламутить ей мозги! Ни брату, ни маме. Никому! Аргон — это её шанс вырваться из дома, из накатанной колеи, в которой девицы выходят замуж непонятно за кого, рожают детей, толстеют, грубеют и дряхлеют между печью, колыбельной и кроватью мужа, так ничего не повидав.

Когда мама легла спать, и её шумное дыхание затрепетало в воздухе, Мириам, держа лучину, на цыпочках прокралась к Аргону. Отсветы небесных линий неровными полосами ложились по стене и полу. Гость спал. Вытянулся в одну линию и сложил руки на животе, будто боялся упасть. До чего же он странный! Лава же достаточно широкая. Она сама на такой спала, ворочалась и ни разу не упала!

Мириам воткнула лучину в стену над сундуком, присела на край лавы и тронула Аргона за ногу. Он дёрнулся, резко подскочил и чуть не свалился.

— Фу ты, блять! — воскликнул он и громко выдохнул.

— Простите, не хотела Вас напугать, — она умоляюще сложила руки на груди.

— Зачем ты пришла? — непонимающе спросил Аргон и замолчал.

Она тоже молчала, мялась, не зная, как начать разговор. Ей было неловко за то, что она долгое время избегала его. Соберись!

Мириам сделала глубокий вдох и медленно произнесла:

— В последнее время наши отношения немного разладились. Мы мало разговаривали, и я вела себя, как… как дура! — потупилась Мириам, а затем широко распахнула глаза и затараторила: — Но я испугалась. Честно слово! Вивьен сказала, что у Вас на коже элладские заклинания, и я подумала, что Вы колдун, что Эйнар был прав. И испугалась. Какой же я была дурой!

— А что сейчас изменилось? — с издевкой поинтересовался Аргон.

— Ну… Я…. Эм… — Мириам замялась. Она чувствовала себя неуверенно. Если рассказать