В то же время я видел, как Ворон продолжает атаковать пространство впереди меня, там, где я должен был появиться, но не появился. Надо отдать ему должное, мастером он был выдающимся и сориентировался мгновенно – удары посыпались назад, за видимого противника, как бы в пустоту. Но для меня это значило – прямо в лоб!

Для ухода пришлось тут же возвращаться в исходный ритм, ускорение рвануло сухожилия, болью резануло по мышцам, но сумасшедшим рывком я ушел из-под атаки. Вот, значит, как! Я могу менять ритм произвольно, опережая противника или намеренно отставая от него по мере необходимости…

…Итак, заканчивается пятый раунд, дамы и господа, первая треть боя! Каковы же предварительные итоги? Бей-В-Нос главенствует в ринге, он всё так же атакует Алия, осыпает его жесткими ударами, прижимает в углах ринга. Но экс-чемпион стоит. Непостижимо, но после такого количества пропущенных ударов Молот остается на ногах и выглядит довольно свежим. Чего не скажешь о чемпионе, пять раундов длится сплошная непрерывная атака – какие силы надо иметь, чтобы поддерживать такой темп?! Движения боксера уже не так быстры, он меньше перемещается, порой входит в клинч, виснет на сопернике, пытаясь восстановить силы. Сейчас Хорхе нужен сильный завершающий удар, «лаки панч», как его называют. Если чемпиону не удастся свалить претендента на настил в шестом раунде, бой грозит перейти в позиционное противостояние с непредсказуемым исходом. Хорхе атакует! Это его шанс: двойка – удары с левой и правой, тройка – левая, правая и еще раз левая. Правый апперкот в туловище и сразу левой в голову – смотрите, экс-чемпион потрясен, он шатается! Уходит в глухую защиту! Вот сейчас, сейчас Молот не выдержит и рухнет!.. Гонг! Минута перерыва для спортсменов…

Ворон продолжал атаковать, но темп снизил. Видно, понял, что одним напором и скоростью ему меня не взять. От рубки мы перешли к фехтованию, и у меня появилась надежда, что сейчас я смогу наконец приступить к информационной работе. Тем более что вслед за сменой темпа я прикинул в голове узор-плетенку с ножен. Я уже видел большой овал, вписал в него квадрат, примерился для передвижения по опорным точкам… И чуть не пропустил опасность.

В какой-то неуловимый миг глаза Ворона стали плоскими, неживыми, будто подернулись пеплом, движения – размашистыми. Шагал он теперь гораздо шире, как бы скользя над землей. Момент перехода я пропустил и теперь отчаянно искал возможности противостоять новому бойцу, который был передо мной.

А еще через миг левая рука Ворона превратилась в крыло, широкое и острое, черное птичье крыло. В сравнении с ним тальвар казался игрушкой, и, как и тогда в Музее, не было времени размышлять: фантом это или материальный объект? У меня не имелось ни малейшего сомнения в том, что, попади мне этим крылом по руке, руку отсечет начисто.

Вновь пришлось зайцем скакать по поляне. Только теперь это был не простой заяц, а со сверхчувственным восприятием. Я передвигался по заветному плетеному квадрату, по пересечениям его нитей, отталкиваясь от опорных точек, как от трамплинов. Поймать меня, возникающего то там, то тут, было крайне трудно, почти невозможно.

Однако и противостоял мне человек, всю свою жизнь посвятивший фехтованию и информационным воздействиям. Он встретил меня в момент прыжка, когда изменить уже ничего невозможно. Тело оторвалось от земли и стремительно двигалось по намеченной траектории.

Крыло выросло впереди неожиданно – бритвенно острая кромка летела мне навстречу точно на уровне глаз. Я едва успел сложиться, но этого оказалось мало – я не помещался в зазор под крылом. И тогда в отчаянии я выставил перед собой Дагга-Оззи. Правая рука с Дагг-Ош была на отлете, и тело само распорядилось согласно инстинкту самосохранения. Кинжал врезался в крыло!

Раздался громкий хлопок, клинок разлетелся на сотни сверкающих осколков до самого эфеса, в моей руке осталась лишь рукоять с почти незаметной, по горской традиции, крестовиной. Я грохнулся на землю, приземление стало больше похожим на падение. И тут же где-то высоко в небе раздался протяжный тоскливый звук, будто крик расставания и боли. Завибрировала в руке Дагг-Ош, всхлипнув по младшему братишке…

Но и крыло, резко вздрогнув, метнулось в сторону. Ворон вскрикнул и, прижав левую руку к животу, согнувшись, попятился от меня. Я вскочил, выставив бесполезную рукоять, и не мог двинуться с места – передо мной распахнулась детальная картина информационной структуры.

На темном бархатистом фоне изумрудными нитями пролегли энергетические каналы, мерцали опорные точки, рубиново пульсировали векторы. Картинка совмещалась с реальным ландшафтом, и сквозь пелену изображения я хорошо видел Ворона на поляне с поникшей, вытоптанной травой.

…Седьмой, седьмой раунд, дамы и господа! Посмотрите, как всё изменилось в ринге! Махмуд Алий выстоял! Да, дорогие друзья, это фантастический бой! Хорхе затратил на атаки столько сил, что этого хватило бы на троих соперников, но не хватило одному Молоту. Прошу учесть, что если каждый акцентированный удар забирает силы боксера, то каждый удар, не попавший в цель, «провалившийся», забирает их вдвойне или даже втройне. Посмотрите на Хорхе, на его ватные удары, на замедленные движения! Положительно, Бей-В-Нос без сил! Искусно работая корпусом и уклоняясь, Молот измотал Лопеса и сумел выйти с честью из первой половины боя. Сохранил силы для дальнейшей борьбы и, – посмотрите! – теперь переходит в атаку! Теперь уже двойками и тройками бьет Махмуд! Смотрите, он начал плотно ставить стопу, удары его жалят Хорхе в полную силу. Чемпион шатается, он с трудом выдерживает этот натиск! Прошло время кружения и порхания по рингу, настало время познакомиться с кулаками Молота. А прозвище свое Алий носит по праву!

Информационная картинка и ландшафт накладывались, совмещались, но не мешали одна другой. Орнамент четко возник перед внутренним взором. Я прикрыл глаза, теперь настало время расслабиться – пусть Дагг-Ош ведет меня по завитой и прихотливой дорожке, начертанной на ее ножнах. Узором танца, равного схватке. Тактикой боя, сравнимой с развеселой пляской. Ты ведь сам так говорил, Ворон? – вот и попляшем…

Это действительно был танец. Я не приближался к противнику: крутил на поляне фуэте, взлетал к небу в кабриолях и больших падеша, связывал глиссадами элегантные жете. Мой учитель балета был бы горд, мой противник – стал беззащитен.

Свой вектор я хорошо отличал от вектора Ворона. Теперь мы скрещивали не клинки, мы фехтовали линиями судеб. Казалось, лязг и скрежет наполнили пространство над притихшей поляной, лесопарком и Стадионом. Даже жизнерадостное журчание спортивного комментатора, звучавшее фоном всё это время, стало тихим и невнятным.

Я нависал над противником, связывал его, не давал двинуться. Я подавлял Ворона, рубил его вектор своим, словно клинком. Я прижимал его к энергетическим каналам, и пульсирующая ярко-красная линия извивалась, крутилась как уж на сковородке, но не могла вырваться из моей хватки.

В какой-то момент тальвар перестал повиноваться хозяину. Ужас отразился на лице моего врага: собственная сабля, прокручиваясь в руке, норовила ударить его самого. Теперь он тоже плясал, но уже свой танец – с непокорной партнершей. Больше всего это походило на попытку удержать раскаленный предмет: Ворон перехватывал и перебрасывал оружие из руки в руку, не забывая уклоняться.