комфортные двадцать три градуса, но кожа под ладонями казалась ледяной. – Пожалуйста, не усложняй.

Пожалуйста, дай моему сердцу спокойно разбиться.

– Черта с два. – Его серые глаза потемнели почти до черноты, а на виске пульсировала вена. – Скажи, принцесса. Ты делаешь это, потому что хочешь или потому что чувствуешь, что должна?

– Я не чувствую, что должна. Я должна! – Меня охватило раздражение, острое и горячее. Как он не понимал? – Пресса подтвердит обвинения, это лишь вопрос времени. Элин, Маркус и моя семья уже знают. Как думаешь, что случится, когда все вскроется?

– Ваше величество!

– Дедушка!

Николай, Маркус и Элин бросились к Эдуарду, а я стояла, не в силах пошевелиться.

Я должна присоединиться к ним. Убедиться, что он в порядке.

Но разумеется, он не был в порядке. Он потерял сознание… из-за меня и моих слов. Потому что я подумала, на одно мгновение, что могу обрести некое подобие контроля над собственной жизнью.

Если бы он умер, нашим последним разговором стала бы ссора.

– Ты разорвешь отношения и больше никогда не увидишь мистера Ларсена.

– Нет.

Что-то внутри меня рассыпалось в труху.

– Бриджит…

Звук моего имени, глубокий и резкий, царапал волю, оставляя глубокие вмятины – хотя она изначально была непрочной. Если дело касалось его.

Я закрыла глаза, пытаясь отыскать крутую, непробиваемую версию себя, которую представляла публике. Которая могла часами улыбаться, стоять и махать толпе, пока шпильки стирают мои ноги в кровь. Которая шла за гробом отца и сдерживала слезы, пока не сжалась в комок на полу в ванной во время поминок.

Но я не могла. Я никогда не умела скрывать от Риса истинную себя.

Я слышал, как он идет ко мне. Вдохнула чистый, мужественным аромат – с годами он стал для меня ароматом покоя, потому что означал: Рис рядом, и я в безопасности. Почувствовала, как он вытер большим пальцем слезу, которую я даже не заметила.

Не смотри на него. Не смотри на него.

– Принцесса, посмотри на меня.

Я покачала головой и сильнее зажмурила глаза. Эмоции сдавили горло тугим узлом, и стало почти невозможно дышать.

– Бриджит, – на этот раз тверже, более властно. – Посмотри на меня.

Я сопротивлялась еще минуту, но желание избежать душевных страданий меркло по сравнению с потребностью до последнего впитывать каждую частичку Риса Ларсена.

Я посмотрела на него.

Серые грозы глядели на меня, потрескивая от тревоги.

– С фотографиями разберемся. – Он схватил меня за подбородок и со свирепым видом провел большим пальцем по нижней губе. – Я же сказал: ты моя, и я тебя не отпущу. Даже если вся армия Эльдорры попытается меня оттащить.

Хотела бы я, чтобы все было так просто и я бы могла положиться на его веру.

Но наши проблемы вышли далеко за рамки фотографий.

– Ты не понимаешь. Мы не сможем жить долго и счастливо – мы не сказка. Мы – запретное любовное письмо, которое прячут в глубине ящика стола и достают лишь во мраке ночи. Мы – мгновение блаженства перед кульминацией, когда все рассыпается в прах. Мы – история, которая неизбежно подходит к концу. – Это конец.

Моя мать умерла, родив меня.

Мой отец умер, когда поехал покупать то, о чем попросила я.

Мой дед чуть не умер, потому что я не захотела отказываться от единственного, что когда-либо делало меня счастливой.

Это – мое наказание за эгоизм, за желание получить что-то для себя. Будущие королевы живут не для себя, они живут для своей страны. Такова цена власти.

Как бы я ни пыталась изменить реальность, правда оставалась правдой – настало время повзрослеть и посмотреть ей в глаза.

Рис сжал мой подбородок сильнее.

– Мне не нужно «долго и счастливо». Мне нужно просто быть рядом с тобой. Видеть тебя счастливой, здоровой и в безопасности. Черт побери, Бриджит, мне нужна ты. Как угодно, хоть как-нибудь. – Его голос сорвался впервые за все годы нашего знакомства, и мое сердце дрогнуло. – Если ты думаешь, что я оставлю тебя разгребать это дерьмо в одиночестве, ты совсем меня не знаешь.

Проблема заключалась в том, что я его знала, и знала, что вынудит его отступиться, но не могла заставить себя сказать это прямо сейчас.

Последний эгоистичный поступок.

– Поцелуй меня, – прошептала я.

Риса не смутила внезапная перемена моего тона. Он обхватил меня за шею и прижался к губам. Глубоко, жестко и жадно, словно между нами ничего не менялось.

Он всегда знал, что мне нужно, даже без слов.

Я впитывала его всего, сколько могла. Его вкус, его прикосновения, его запах… Хотела бы я запечатать все это в бутылку, чтобы согреваться этим напитком грядущими ночами и годами.

Рис поднял меня и отнес к дивану, задрал мою юбку, спустил трусы и проник в меня с чувственной, нарочитой медлительностью. Растягивая меня. Наполняя. Разбивая меня на тысячу осколков и собирая воедино, снова и снова.

Несмотря на тоску в сердце, тело реагировало на него, как всегда: страстно желая и отчаянно нуждаясь в большем.

Рис сжал мою грудь и провел большим пальцем по соску, играя с чувствительной областью, пока в животе не поднялась новая волна жара. Все это время он долбился в меня – его член медленно и неторопливо проскальзывал к точке, от которой перед глазами вспыхивали звезды.

– Рис, прошу.

– Чего ты хочешь, принцесса?

Он ущипнул меня за сосок, и я ахнула от неожиданной грубости.

Тебя. Навсегда.

Но этого я сказать не могла и тяжело выдохнула:

– Быстрее. Сильнее.

Он опустил голову, заменил руку ртом и принялся выкручивать и облизывать сосок, набирая вместе с тем темп. Мои ногти вонзились ему в спину, и, когда я начала балансировать над пропастью, он снова замедлился.

Я чуть не вскрикнула от разочарования.

Быстрее. Медленнее. Быстрее. Медленнее.

Казалось, Рис интуитивно угадывал, в какую секунду я собираюсь кончить, и менял скорость, а я истекала соками и скулила. Наконец, спустя целую вечность, он застонал, вонзился в меня, и мы слились в мучительном поцелуе, пока он трахал меня так сильно, что диван со скрипом двигался по полу.

У меня перед глазами вспыхнул фейерверк. Я выгнулась, и он заглушил мой крик поцелуем, пока меня терзал опустошающий оргазм.

Рис кончил после меня, безмолвно задрожав, и мы упали друг другу в объятия, а наше тяжелое дыхание слилось воедино.

Мне нравился секс, но еще больше я любила тихие мгновения после.

– Еще.

Я обвила его всеми конечностями, не готовая вырваться из нашего кокона. Еще немного времени.

– Ненасытная, – прошептал он, проводя кончиком носа