— Ура!!!

Вместе с артиллеристами Семен надрывал горло ликующим криком, но внезапно опомнился. Ведь его место рядом с фельдмаршалом, он должен ему рассказать о блестящей победе Днепровской флотилии. И Семен припустил со всех ног…

— Господин фельдмаршал! Четыре турецких корабля уничтожены, остальные ушли из лимана.

— Молодцы, что победу одержали! Доложу государю немедленно и о наградах достойных героям охлопочу!

Миних отечески усмехнулся — сердце старого солдата переполняло ликование. Он видел, как сотни зеленых мундиров перехлестнули ров и взобрались накатывающей волной на крепостную стену.

Хриплый русский мат, отчаянные призывы турок к пощаде, ибо слово «аман» хорошо слышалось, рев орудий и взрывы — все говорило о том, что еще четверть часа, и сопротивление турок будет сломлено.

Только засевшие в башне янычары продолжали драться с остервенением, стреляя из ружей, а иногда раздавался и пушечный грохот, и моментально башню заволакивало дымом. Но не надолго — ветер тут же относил белые клубы далеко в сторону.

— Никак казаки лейб-конвоя скачут?! — крикнул кто-то из ординарцев Миниха, и все повернулись в сторону, глядя за вытянутой рукой. Из пыли выскочили трое всадников, в руке одного была пика с развевающимся на ветру желтым флажком, знакомым всей армии.

— Да это же сам Денисов! — рявкнул Миних — к старости он стал хорошо видеть на расстоянии, зато уже не мог собственноручно написать письмо. — Неужто с государем что-то случилось?

Фельдмаршал непроизвольно сделал несколько шагов навстречу всадникам. И в этот момент башня снова окуталась дымом, турки выстрелили из пушки. Семен заметил несущийся в воздухе черный шарик, но крикнуть не успел, настолько все произошло быстро.

Ядро чиркнуло фельдмаршала в бок и улетело дальше, а старик рухнул на жухлую траву. Все бросились к Миниху — мундир на боку был разорван, с него ручейками брызгала кровь.

— Не успел!!! — От дикого отчаянного вопля все вздрогнули, а рядом с фельдмаршалом опустился на колени грязный Денисов с почерневшим от пыли лицом.

— Что с государем? — прошептал Миних, подняв глаза на казака. Старик был в сознании.

— С ним все хорошо! Он видел сон и послал меня уберечь вас! А я не успел! Чуток не успел!!!

— Он видит вещи сны… Их не обманешь…

Миних говорил с трудом, изо рта потекла кровь.

Фельдмаршал умирал, и все прекрасно это понимали. А Денисов в отчаянии вырвал у себя клок бороды и ударил кулаком по земле.

— Не печалься… У меня достойная смерть, так царю и скажи. И еще — он дойдет до Царьграда, я это знаю… И люблю его…

Голос фельдмаршала слабел, но тут он поднял руку и громко, из последних сил, крикнул:

— Смотри!

Все дружно вскинули глаза — на башне развевался по ветру русский трехцветный флаг. А когда Семен посмотрел снова на Миниха, ему показалось, что тот уснул, с улыбкой на губах, как человек, хорошо исполнивший порученное ему задание…

Юконский острог

— Ты ешь, Лешка, тебе силенок набираться нужно.

Григорий пододвинул к брату блюдо с зажаренной в печи дичиной. Тот тяжко вздохнул, утроба и так была набита под завязку, принялся есть, уже давясь кусками. Спорить со старшими братьями Алехан не рисковал, но только в мелочах. В крупном деле к его мнению прислушивался даже Иван — несмотря на мощь, мозг у силача был изворотлив.

— Мыслю я, брате, уходить нам из острога нужно. Колоши месяца через два с новой отместкой явятся, а потому золотишко спасать нужно… Не дожидаясь, пока сто пудов намыто будет…

Алехан с трудом говорил, ведь он одновременно жевал мясо, а совмещать два таких занятия трудно. Но зубы у него были крепкие, так что жевал он быстро, и одно другому никогда не мешало.

— Ты одурел, Лешка! — Григорий даже привстал с лавки от возмущения. — Бросить острог с прииском мы не можем. Это ж сколько трудов прахом пойдет, в пепел обратится!

— Ты опять торопишься, Гриша. Дослушай меня вначале. Недельки через две тронемся — на людишек навьючим по два пуда золота, на коней прочий груз — котлы, одеяла, припасы на дорогу. Пойдем через перевал до Михайловского зимовья. Десять дней пути. Грузимся на струги и по реке до Александровского острога сплавимся. А там нас коч давно ожидает.

Алехан говорил с улыбкой, отправляя в широкий рот время от времени мелкие кусочки, что с хрустом пропадали. Сыто рыгнув, он неожиданно помягчел лицом и спросил:

— А сколько у тебя сейчас здесь золотишка, брат?

— Восемьдесят пудов в котле, это точно. Взвешивали. Еще с десяток пудов крупными самородками в башне да на прииске за последние дни пуда три песка намыли. А что?

— Ты обещал сотню пудов добыть, так в чем же дело стало. Еще две недели есть, пока у нас с тобой дырки подживут. Намоют мужики за две недели семь пудов еще?

— Пятнадцать, а то и двадцать намоют — жила идет богатая! — Григорий заулыбался, он понял, куда клонил брат.

— А в остроге я главным старшего Рославлева оставлю, справится. Да и расти ему надо — пускай воеводой послужит.

— Вот видишь, как славно получается. Две недели на поправку и добычу остатка, десять дней туда, десять обратно, да в зимовье дневку дать для отдыха. Итого пять недель получается. Мужики успеют вернуться и колошам встречу подготовить. А мы уж как-нибудь до острога сплавимся, всемером отбиться можно. Ты да я и пять моих людишек, все с винтовками.

— Пока нас не будет, я в остроге казаков полдюжины крепким караулом оставлю, с воеводой. Справится, не вьюноша. Да и владыко пригляд строгий держать будет.

— Давай, Гриша, доделывай начатое, и в путь. Время не ждет. А про то «золотое озеро», брат, надо государю немедленно отписать, покойный мичман полезную вещь присоветовал. Мыслю, Петр Федорович нам сразу помощь окажет, знающих людей и снаряжение, чтоб под водой работать, даст. Есть оно у него — тот его сам видел. А нам, брат, предстоит начертанное императором выполнять.

— На Ситке город Ново-Архангельск основывать?! Ты же видел колошей! Мы им голову в пасть сунем, их там земли кругом.

— Зато тлинкитам не до приисков станет, а воевать нам есть чем! — Алехан показал на лежащие на лавке винтовки. — Здесь мы можем до тысячи пудов намывать каждый год, а это же бешеные деньги. За эти пять миллионов, ну пусть три, с вычетом нашей доли, царь нам людишек с кораблями отправлять будет! Да, нас пока двести человек русских всего, но пять тысяч алеутов уже присягнуло. И других туземцев к присяге приводить нужно.

— Ты прав, Леша. С бригами и винтовками мы Ситку очистим и колошей усмирим. А если государь каждый год хотя бы по сотне человек присылать будет, то за десять лет мы весь край под его руку подведем! А золота здесь много, и, мыслю я, оно процветанию России хорошо послужит!