под Герговией ни одного римлянина, он вскоре узнал, что Цезарь давно уже в Центральной Галлии, где собирает все снявшиеся с зимних квартир легионы вокруг своей ставки (или, говоря по-современному — штаб-квартиры) в Агединке, намереваясь перейти оттуда в массированное наступление на галльских мятежников.

Естественно, Цезарь прекрасно отдавал себе отчет в том, что на кону судьба не только римских завоеваний в Заальпийской Галлии, но и его самого. Спешно усилив укрепления столицы своей провинции — Нарбона — он, не теряя ни мгновения, перешел, во главе своих новых войск, Цевенну, продемонстрировав этой молниеносной акцией свою твердую решимость победить или умереть. Если верить Плутарху, «большое пространство, которое он (Цезарь — В. А.) прошел в короткое время, быстрота и стремительность передвижения по зимнему бездорожью показали варварам, что на них движется непреодолимая и непобедимая сила. Ибо в тех местах, куда, казалось, и вестник с письмом не сможет проникнуть, даже пробираясь в течение долгого времени, они увидели вдруг самого Цезаря со всем войском».

Перевалив со свежей армией через Цевенну, Цезарь отделился от этой части своих войск и во главе немногочисленного конного отряда, быстрее, чем известие об этом могло дойти до противника, совершив стремительный кавалерийский рейд через половину Галлии, прибыл в расположение своих главных сил, чтобы организовать контрнаступление. По прошествии всего нескольких дней под Агединком в его распоряжении оказались уже десять легионов. Вместо изменившей ему и присоединившейся к восставшим галльской кавалерии, Гай Юлий нанял германскую конницу. Германские всадники-авксилиарии, отличавшиеся выдающимися боевыми качествами, не раз решали исход сражений с галлами в пользу энергичного проконсула.

Первым делом «потомок Венеры» жестоко покарал карнутов, первыми подавших своим нападением на римлян сигнал к общегалльскому возмущению. К моменту, когда Верцингеториг в очередной раз обратился вспять и двинулся навстречу неприятелю, от города Ценаба осталась только куча пепла, все племя карнутов было продано в рабство, а проконсул перешел Лигер (современную Луару). Близ Новиодуна, города галловбитуригов, арьергарды армий обоих противников впервые встретились лицом к лицу. Галльская конница была наголову разгромлена германской конницей проконсула, в очередной раз доказавшей свое превосходство над кельтскими всадниками (или, говоря «по-древнерусски» — «вершниками»). Главные силы галльских повстанцев, под командованием самого Верцингеторига, отступали шаг за шагом под натиском наседавших римлян. Арвернский герой приказал перейти к тактике малой, то есть — партизанской — войны, и «выжженной земли». Битуриги, на чьей территории шли основные военные действия, поджигали свои города и леса, полностью прекращали или саботировали поставки продовольствия армии римских оккупантов, сознательно портили провиант, отравляли колодцы, подсыпали гвозди в конский корм, подпиливали опоры мостов, перекапывали дороги рвами, нападали на провиантские команды и на фуражиров ненавистных римлян…

Старались всеми силами, чтобы у оккупантов горела земля под ногами…

После долгих уговоров верховный военачальник галлов позволил битуригам оборонять их столицу Аварик (сегодняшний французский город Бурж). Цезарь направил все усилия своей армии на осаду этого города. Долгая осада этой считавшейся неприступной крепости могла бы укрепить моральный и боевой дух галлов и подорвать боевой дух осаждавших ее римлян.

Поэтому Цезарь решил не затягивать осаду Аварика. Тем более, что осаждающие страдали не только от постоянных вылазок осажденных, но и от жестоких холодов. Когда Гаю Юлию все-таки удалось, на двадцать седьмой день осады Аварика, взять галльскую твердыню приступом, он отплатил битуригам за «измену римскому делу» столь жестокой и кровавой местью, что заставил знатоков истории вспомнить о временах взятия римлянами пунийского Карфагена и эллинского Коринфа. По приказу Цезаря были беспощадно перебиты сорок тысяч битуригов, из которых больше половины составляли беззащитные женщины, старики и дети.

«Римлянин! Ты научись народами править державно! В этом искусство твое! — налагать условия мира, милость покорным являть и смирять войною надменных!», — писал классик римской и мировой литературы Публий Вергилий Марон в своей бессмертной поэме «Энеида» — национальном эпосе римского народа, получившем свое название от имени своего главного героя и действующего лица — благочестивого Энея, сына богини Венеры и предка Гая Юлия Цезаря, перевезшего из Илиона-Трои в Италию палладий — образ богини Афины Паллады — Градохранительницы…

Изображение Энея с палладием в руке на монете Цезаря

Однако же надежды в высшей степени достойного потомка троянского героя, некогда бежавшего из разрушенной врагами «крепкостенной» Трои, чтобы основать в Италии «новую Трою» — город Альбу Лонгу — праматерь позднейшего Рима на Тибре[84] — справиться с галльским восстанием столь зверскими методами оказались тщетными. Эффект был прямо противоположным. Расправа «дукса» римлян с Авариком вовсе не привела к падению авторитета Верцингеторига среди галлов, от которых не укрылось, что он был против обороны города и лишь нехотя уступил просьбам битуригов, не желавших сдавать свою столицу римлянами без боя. На поверку оказались правы не они, а более реалистично мыслящий и дальновидный Верцингеториг. Теперь в его правоте смогла убедиться вся восставшая Галлия. Доблестный арверн отступил в свою столицу Герговию, за стенами которой и поджидал во всеоружии подхода неприятеля.

С севера Цезарь получал дурные, тревожные вести. Галльские племена, проживавшие в нижнем течении Секваны (современной Сены) присоединились к общегалльскому восстанию и теперь угрожали Агединку, главной операционной базе римской оккупационной армии. Все более подозрительно вели себя и эдуи, проявлявшие непривычное проконсулу непокорство. Необходимо было также восстановить бесперебойность снабжения. Цезарь разделил свое войско. Отправив Тита Лабиена с частью войска на укрепление тыла, император с уменьшившимися до шести легионов главными силами снова двинулся на своего неукротимого врага.

Для этого проконсулу нужно было, прежде всего, форсировать бурный и полноводный Элавер (современную французскую реку Алье). По приказу Верцингеторига галлы, разрушив все мосты через реку, не давали римлянами переправиться через нее. Но Цезарю удалось хитростью отвлечь внимание галлов, после чего опытные римские саперы быстро соорудили на обрубках опор разрушенного галлами моста новый, временный, мост, по которому римляне смогли перейти через реку.

Наконец Цезарь подступил к Герговии. Вид галльской твердыни был весьма внушительным. Город, расположенный на крутой горной вершине, казался совершенно неприступным. Римляне окружили город плотным кольцом осады. При этом им удалось овладеть несколькими стратегически важными холмами и возвести на них укрепления. Но одного этого было мало. Армия Цезаря страдала от нехватки продовольствия. Эдуи больше не присылали римлянам ни фуража, ни провианта. Да и обещанный ими Цезарю вспомогательный воинский контингент (вероятно, необходимый проконсулу скорее как «коллективный заложник», гарантирующий верность племени эдуев Риму, чем как реальная военная сила) все никак не подходил. Не желая дожидаться подхода подкреплений «ad cаlеndas graеcas», то есть, в переводе с