А на днях она подписала все необходимые документы, и они с Артуром развелись.

Не знаю, имею ли я право радоваться, но, кажется, я уж слишком счастлива от того, что все налаживается. Что все решается без скандалов, что могут повлиять на мое самочувствие.

Плюс она постепенно собирает вещи, и их уже начали перевозить в квартиру, где она будет жить.

Я понимаю, что мы вряд ли сможем полностью наладить отношения. Так как я отчасти отняла у неё мужа и мне порой больно об этом думать, но я надеюсь, что она сможет найти человека, которой ее полюбит, и она ответит ему взаимностью. 

Ведь это самое важное. Не деньги и блага, а отношения с любимым. И искренне надеюсь, когда-нибудь она меня простит.

Стараюсь не думать о грустном и наскоро принимаю душ, сушу волосы, заплетаю косу и надеваю нежно голубое платье, что струится по бёдрам, не скрывая того, что у меня есть уже приличный животик. На улице лето и очень тепло, поэтому точно не замёрзну.

Как обычно опаздываю, когда спускаюсь вниз, где меня уже поджидает мой свободный мужчина. Не могу его вновь не обнять. Но он ругается на меня, что мы опаздываем, и грозно указывает на то, что я могла бы и не краситься.

Дорога проходит не быстро, и я даже успеваю немного вздремнуть, из-за этой привычки Артур вечно надо мной подшучивает.

Наконец мы подъезжаем к старому, хорошо отреставрированному зданию, оно чем-то напоминает театр.

— Здесь хороший ремонт, — подмечаю, когда Артур помогает мне выйти из машины, поддерживая за поясницу. — И давно ты его спонсируешь?

— Несколько лет, но он все равно остаётся одним из самых злополучных. Снаружи все красиво, а внутри как обычно бардак.

Его слова режут по сердцу и то, как он меняется в настроении, видимо, вспоминая своё прошлое.

— Как это? Дети в опасности?

Голос начинает дрожать, а по телу озноб с мурашками, что, конечно, замечает Артур.

Не спускает с меня настороженных глаз, словно я прямо сейчас могу свалиться в обморок.

— Ты только не переживай и прошу не отходи от меня далеко, — говорит серьёзным тоном. — Не дай бог, на тебя нападут или ты упадёшь с этой старой лестницы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Интересно, о каких ужасах он все же думает. Он постоянно переживает, намного больше, чем я сама. И это не удивительно. С момента, когда я рассказала ему о беременности, я постоянно нахожусь под его гиперопекой.  

Артур все больше напоминает мне любимого отца, он так же обращался с моей мамой. Она, между прочим, не жаловалась, но как же его скосило, когда она заболела и в итоге умерла…

Я думаю, что завершил он свою жизнь как раз после моего совершеннолетия не просто так, даже несмотря на то, что у него была какая-то там женщина. Но я знала, что мама его главная любовь, видимо, он не смог больше жить без нее.

— Артур, это же дети, какие нападения? Не говори мне такого… — замолкаю, когда вижу, что один из брутальных мужиков вышел из машины и встал рядом с нами. Нетактично указываю на него пальчиком. — И я не хочу, чтобы охранник ходил за мной по пятам, ты же знаешь, что я начинаю нервничать.

Не дожидаясь возражений, которые, естественно, сейчас последуют, разворачиваюсь в руках Артура и следую внутрь здания, где уже собрались гости.

Мы и правда опоздали, потому что к нам сразу подбегает женщина в возрасте и ведёт в основной зал, где проходит торжество. Артур как основной спонсор и бывший воспитанник должен произносить речь. 

Провожает меня до наших мест, а сам идет к трибуне, начинает свою речь, которую, как я понимаю, он даже не готовил. Говорит четко и ясно с выражением без каких-либо запинок, его завороженно слушают все.

Дети так вообще смотрят с восхищением, в особенности мальчики. И это не удивительно, ведь он рассказывает, как здесь жил и кем сейчас стал. По вдохновленным лицам воспитанников видно, что каждый хочет на него ровняться, и я просто горжусь своим мужчиной.

Он такой красивый и мужественный, что я не перестаю им восхищаться, теперь и не представляю, что могла бы начать встречаться со своим сверстником. Вот он — идеал мужчины.

А как смотрели две молодые воспитательницы… Ух, я снова заревновала. Но Артур никак на них не реагирует, когда они пытаются после речи завязать разговор, лебезят перед ним.

После культурная программа продолжается небольшим фуршетом, на котором мне становится скучно, и я решаю просто присесть в сторонке, пока Минаев общается с директором и другими мужчинами.

Долго сидеть не могу, потому как понимаю, что мне срочно нужно в уборную, поэтому я тихо, мирно выхожу из основного зала, чтобы ее найти.

Когда я иду обратно, то не хочу возвращаться в душное помещение, и выхожу на улицу, на пару минут, чтобы подышать.

Меня снова подташнивает, голова кружится, словно я слегка пьяна. И съеденное небольшое пирожное настойчиво просится наружу.

Вот же блин, когда это уже пройдёт… Я же не могу вечно тревожить Минаева, а если сейчас скажу, то он снова начнёт переживать.

Забота — это хорошо, но когда ее так много, то становится как-то некомфортно, словно я не могу сама справиться.

Я следую всем предписанием врача: определенная диета, витамины, не переутомляюсь, но лучше не становится. Хорошо, что сейчас лето и ходить на учебу не нужно, уж не знаю, как бы справлялась. А впереди ещё роды…

Стою, вдыхаю свежий воздух через рот и, прислушиваясь, я понимаю, что где-то рядом идет ругань. Перебарываю своё состояние и иду проверить, в чем дело.

Зайдя за здание, я вижу настоящую пацанскую драку!

Мальчишку буквально прижили к стене и трое других навешивают грубые удары, толкают и ругаются отборным матом, который даже я не позволяла произносить себе никогда. Только и этот темноволосый мальчуган, что был явно младше остальных года на три, пытался давать сдачи.

Все происходило так быстро, что, когда я подбежала, он уже валялся на спине, а они его безжалостно пинали.

— А ну быстро прекратили! Эй! — кричу я, но близко не подхожу. — Я сейчас позову охрану. Живо его оставьте!