Гаэлен на юго-востоке отыскал в пещерах Патарона, что в дневном переходе от Кардуйла, больше восьмидесяти паллидских мужчин. Все они согласились идти вместе с ним в Аксту.

На пятый день путешествия отряд Гаэлена вошел в густой сосновый бор под Кардуйлом. Со снежных вершин дул холодный ветер. На перевале их встретила лучница в кожаных бриджах и полушубке.

— Ни с места, — приказала она.

— Мы ищем Ларика, — сказал Гаэлен.

— А сами кто будете?

— Я Гаэлен из Фарлена. С посланием от воеводы Касваллона и его друга Маггрига из Паллида.

Женщина опустила лук, подошла, протянула руку.

— Я Лара, дочь Ларика. Отец мой погиб. Он повел наших воинов на Аэсгард, и аэниры уложили всех до единого.

— Всех? — повторил Агвейн.

— Да. Хестену пришел конец.

— Жаль, — с упавшим сердцем произнес Гаэлен.

— Еще бы не жаль. Наш лагерь в Кардуйле, идемте.

Лара привела их в обширные пещеры этого кряжа. Спутники Гаэлена остались у костра, где готовили еду, его самого воительница позвала в каменную келью с сосновым столом и топчаном.

— Раньше здесь жили друиды. — Она скинула полушубок, тряхнула темными волосами, придвинула себе стул. Гаэлен, не скрывая огорчения, сел на топчан. — Ты думал, что найдешь здесь целое войско? — спросила она.

— Да.

— Сколько фарленских воинов сумели уйти?

— Около четырех тысяч.

— А паллидских?

— Меньше тысячи.

— Они хорошо сражались. Выпьешь со мной?

Гаэлен кивнул.

Девушка полезла в сундук за кувшином, и ее бедра, обтянутые кожаными штанами, привели Гаэлена в смущение. Она разлила по кубкам подслащенное медом вино.

— Жарко тебе?

— Есть немного.

— Ты весь горишь. Сними куртку.

Гаэлен послушно разоблачился. Он не мог не заметить, как она хороша: глаза синие, словно вечернее небо, губы полные и красиво очерченные.

— Что так смотришь?

— Извини, — пробормотал он.

— Я видела, как ты бежал на Играх. Жалко, что под конец потерпел неудачу.

— Моя неудача — дело человеческих рук. — Гаэлен порадовался, ступив на более твердую почву.

— Да, я слышала, на тебя напали. И все-таки кланы выиграли.

— Да.

— Мы победили тогда и победим снова.

— Не вижу как. Все оборачивается против нас. Мы потеряли тысячи воинов, а потери аэниров ничтожны.

— Мне подчиняются восемьсот человек.

— Да ну? Где ж ты их прячешь?

— Я их не прячу. Все они здесь, со мной.

— А, ты про женщин.

— С такой снисходительной рожей ты у меня мигом отсюда вылетишь, подсвинок фарленский!

— Прости, я не хотел…

— И перестань извиняться! Больше ты, как я погляжу, ничего не умеешь. Ты тот самый низинник, которого Касваллон притащил домой, верно?

— Ты права.

— Ладно, так уж и быть, прощаю. Откуда тебе знать, как наши женщины стреляют из лука. И ножами мы тоже неплохо владеем, хотя мечи для нас малость тяжеловаты. Наши мужчины убиты, клана больше нет. Что ж нам, вечно в горах сидеть, как диким зверям? Даже если мы побьем аэниров, Хестен уже не воротишь. Все, на что мы можем надеяться, — это найти мужей в других кланах. Невесело это, Гаэлен, ты уж поверь мне.

— Начнем-ка сначала, Лара. У меня и в мыслях не было тебя обижать. Я хотя и с равнины родом, хорошо знаю, как умеют сражаться горянки. И охотно приму твое предложение, если ты не раздумала. Еще раз прошу, не сердись на меня. За эту весну я чего только не пережил. За мной охотились, и лучший мой друг погиб у меня на глазах. Смотри: это сделал враг, погубивший твой клан. — Гаэлен показал на свой красный глаз и белый шрам над ним. — В Атерисе, когда я еще был мальчишкой. Всех, кого я знал в городе, зверски убили. Фарленские ребята, с которыми я подружился, тоже мертвы. Меня послали сюда собирать бойцов, которые могли бы решить сражение в нашу пользу. Я восхищаюсь вами и далек от снисхождения, и все-таки я горько разочарован.

— Это я понимаю, — смягчилась Лара. — Ты ведь один из победителей Зверя?

— Теперь мне кажется, что это случилось давным-давно. Нас было пятеро — сейчас один лежит в лесу мертвый… если только другой демон его не пожрал.

— О ком ты?

— О Лейне.

— Красивый брат могучего Леннокса… да, это большая утрата. Так эти твари еще бродят в горах?

— Только одна. Остальных мы убили.

— Это хорошо. Знаешь, ты успел войти в клановые предания.

— Разве что в одно какое-нибудь.

— Низинник и королева-призрак.

— Вот, значит, как ее называют?

— Да. Говорят, будто она дочь Эариса, пришедшая с того света.

— Про это я ничего не знаю. Ее звали Сигурни, и сражалась она как настоящая героиня — за такой королевой хоть в преисподнюю.

— Хотела бы я тоже увидеть ее. Схожу принесу нам поесть, — поднялась Лара.

— Скажи, — внезапно спросил Гаэлен, — твоего мужчину тоже убили?

— У меня не было мужчины.

— Почему не было?

— А тебе что за дело?

— Я…

— И не смей извиняться!

Он проводил Лару взглядом, любуясь плавными очертаниями ее тела.

Маггриг пришел в ужас, услышав от молодого друида Метаса, что Талиесен умер. Вождь Паллидов еще не опомнился после того, что случилось утром, когда аэниры окружили его отряд. Лишь благодаря счастливому случаю ему удалось спастись.

И вот теперь новый, страшный удар. Он послал гонца к Леофасу. Под вечер фарленского воина привели в одну из лесных пещер, где его ждали Маггриг с Интошем. Вместе с Леофасом пришел его сын, силач Леннокс.

— Слышал уже? — спросил Маггриг, пожав Леофасу руку.

— Да. — Старый горец, серый от усталости, повалился наземь у костра. — Как это могло статься?

— Будь я проклят, если знаю. Друидская магия. К Талиесену прибежали с докладом, что Врата исчезли, глядь — а он мертвый лежит. Метас говорит, они испробовали все заклинания, но слова утратили свою власть.

— Женщины и дети для нас потеряны, Касваллон застрял в другом мире. Боги! Это конец.

— Друиды роются в записях Талиесена, но ничего пока не нашли.

Леофас потер лицо, поскреб в седой бороде.

— Можно подумать, что боги заодно с аэнирами.

— И пусть их. Никогда не видел большого проку в богах. Человек одинок в этой жизни, недоставало еще на бесплотных духов надеяться.