– Смерть! Смерть ему! Смерть Амре! – раздались возмущенные крики из зала. Судья ударом молотка призвал публику к тишине и продолжал:

– У нас имеются также показания капитана Альфицио с галеона "Быстрый Сокол". По свидетельству достойного капитана, подсудимый обманом проник на посольский галеон, вероломно убил посла, почтенного графа Олтарио, а самому капитану Альфицио, вступившемуся за честь нашей державы, отрубил руку, – зал разразился гневными возгласами. – Затем подсудимый, отстранив законного капитана, захватил управление кораблем. Дальнейшие действия подсудимого показали, что он не просто ловкий, бесчестный авантюрист и гнусный убийца, но и коварный колдун, – вздохи ужаса и изумления в зале. – Капитан Альфицио задает суду закономерный вопрос: как иначе, если не посредством колдовства, один человек может одолеть пять вражеских галер с экипажами хорошо вооруженных воинов?! Факты подтверждают, что означенный Конан разыграл в море близ Кеми хорошо продуманное представление, чтобы войти в доверие к команде "Быстрого Сокола". Когда же это ему удалось, черный фрегат стигийцев, преследовавший наш галеон, повернул обратно в Кеми. По мнению суда, сие неопровержимо доказывает, что подсудимый состоял в сговоре со стигийцами. Силы в Стигии, выступающие против мира между нашими странами, подослали его, чтобы он убил нашего доброго короля Мило!

Зал взорвался такими воплями негодования, что судье пришлось изрядно потрудиться, восстанавливая порядок. "Смерть стигийскому подсылу! На костер колдуна! Смерть! Смерть! Смерть!" – неслось со всех сторон.

– …В довершение ко всему, – продолжал судья, когда публика наконец успокоилась, – подсудимый имел наглость явиться во дворец нашего владыки и назваться королем дружественной нам Аквилонии. Между тем истинный король Аквилонии, который по странному совпадению также именуется Конан, жив и сейчас находится в Тарантии; тому представлены неопровержимые доказательства. Суду ясно, что в злодейский замысел самозванца входило не только убийство нашего короля, но и провоцирование большой войны Аргоса с Аквилонией!…

– …Итак, по мнению суда, обвинению удалось полностью доказать вину подсудимого. Признав неопровержимость представленных суду улик и свидетельских показаний, защита также согласилась с выводами обвинения. А они таковы: подсудимый Конан являет в своем лице известного бандита Амру, стигийского колдуна, подосланного для убийства нашего короля, и подлого авантюриста-самозванца, намеревавшегося спровоцировать войну Аргоса с могущественной Аквилонией!… Согласно нашим законам, перед вынесением приговора подсудимый имеет право на последнее слово. Однако, учитывая, что подсудимый владеет колдовским искусством и под предлогом произнесения речи в свою защиту может воспользоваться нечистой магией, суд, испросив на то изволение нашего доброго короля, постановил лишить подсудимого последнего слова…

– Правильно! Негодяй не заслуживает милости! Смерть ему!!!

– …Каждое из доказанных преступлений подсудимого заслуживает смертной казни, – говорил судья. – Согласно нашим законам, бандит и головорез Амра подлежит повешению. Авантюрист и самозванец, замысливший цареубийство, должен быть казнен посредством отсечения головы. А колдуна, уличенного в нечестивой магии, полагается подвергнуть публичному сожжению… Однако юридическая практика Аргоса не содержит прецедента, когда бы в одном лице мы имели преступника, заслужившего три разных вида казни. Поэтому королевский суд Мессантии, приговорив означенного Конана к смерти, покорнейше просит Его Величество короля Мило самого выбрать вид наказания. Суд закончен!… Стража, препроводите осужденного в камеру!

Трижды стукнув молоточком по столу, судья поднялся со своего места. А дюжие стражники подхватили закованного в кандалы киммерийца и потащили его в тюремный подвал Ратуши. Ему вдогонку неслись вопли и проклятия беснующейся толпы. Законопослушные аргосцы выражали так свое полное удовлетворение справедливым приговором матерому преступнику.

В камере было темно и сыро. Бледный лунный свет струился сквозь небольшое окно в потолке, забранное частой решеткой. Узник не метался в цепях, не извивался, пытаясь освободиться, не стонал, даже не пробовал вытолкнуть кляп изо рта. Однако было бы величайшей ошибкой объяснять его поведение покорностью злой судьбе. О, этот сильный человек просто не умел покоряться! Вот и теперь он, не расходуя силы в бесплодных попытках освободиться, занимался единственно тем, что могло принести ему спасение: он ждал. Ждал и думал, как выбраться из передряги, в которую его завела собственная глупость.

Конан не психовал, не ругал последними словами весь белый свет, не проклинал короля Мило и его подручных. Виноват он сам. Его мозгов хватило, чтобы разгадать многие головоломки последних событий. Он был уверен: все или почти все разгадано им правильно. Однако то ли варвар переутомился в своих мыслительных упражнениях на борту "Быстрого Сокола", то ли просто увлекся, но, так или иначе, он проглядел элементарнейшую ловушку – и, как обязательно бывает в таких случаях, немедля угодил в нее!

Конечно, проще всего было бы объяснить аргосское судилище чьими-то злыми происками. Если эта догадка верна, лиходей – большой мастер в искусстве придворных интриг и манипулирования правосудием. Или в колдовстве. Некто мог околдовать короля Мило, судью, стражников и так далее.

Нетрудно догадаться, кто этот Некто. Положим, одного Мило мог одурачить любой из колдунов Черного Круга. Тот-Амону под силу загипнотизировать несколько человек. Но чтобы так вопили из зала – здесь нужно недюжинное искусство внушения! Конан знал: в мире есть только одна скотина, которая способна околдовать сразу десятки человек, да что там, целый город! Имя ей – Великая Душа. Если все подстроено карликом, нужно признать, он поработал на славу!

И все же киммериец не торопился обвинять Тезиаса. Богатый жизненный опыт приучил его не искать колдовства там, где события могли развиваться своим естественным путем, без вмешательства магии. Вот и теперь: могло ли здесь обойтись без колдовства?!

Конан не хотел лгать самому себе: если и пахло колдовством, то лишь самую малость. В чем его обвинил аргосский суд? Он – Амра, вожак жестоких черных корсаров? Да, он – Амра. Аргосские корабли грабил? Грабил. Хоть много воды утекло с тех пор, но для его преступлений, о которых слагались легенды, не было срока давности. "Могли ли Амру заложить местные купцы, пострадавшие от него в те времена? Могли – и заложили при первом удобном случае. Достойна ли голова Льва-Амры торчать на колу у Ратуши в назидание всем прочим разбойникам? Достойна", – не без гордости отвечал сам себе Конан.

Еще его объявили колдуном и стигийским подсылом. Вся команда посольского галеона видела, как он в одиночку разделался с десятками стигийцев. И если победа в схватке с людьми как-то могла быть объяснена великим воинским искусством гиганта-варвара, то как объяснишь его победу над скелетами в стигийском шлюпе? Все видели, как взметнулась рука с черным перстнем и ходячие скелеты рассыпались на груды костей. Ну не колдовство ли?! А что еще мог замышлять коварный стигийский колдун, как не подлое убийство любимого аргосским народом короля?!