Нужно добиваться повторного вскрытия.

Кэт попыталась в сотый раз сложить вместе все обрывочные нити, проработать сценарий с того момента, как Салли Дональдсон положили в клинику, до ее похорон. Кто во всем этом участвовал? Сколько людей были связаны с ней в клинике? На свидетельстве о смерти стояло имя доктора Мэттьюса, но он ли удостоверил ее смерть?

И все-таки самое главное – отчет патологоанатома. Медицинские факты. Именно на них будет опираться следствие. Сколько бы свидетелей ни слышали собственными ушами стук и стоны, ничего не будет принято во внимание, если жесткие факты не подтвердят этого.

Сидя здесь, в зале суда, Кэт чувствовала себя связанной по рукам и ногам. Первое, что она сделала сегодня утром, – позвонила матери Кевина Дональдсона и сказала, чтобы они ни в коем случае не позволяли совершать перезахоронение. Однако о своем походе в похоронное бюро прошлой ночью она промолчала.

Во время ленча Кэт вместе с толпой репортеров зашла в забегаловку, выпила два бокала крепкого красного вина и съела приготовленную в микроволновой печи мусаку, от которой у нее до сих пор жгло нёбо. Теперь она жалела, что заказала такое плотное блюдо и пила вино, – глаза слипались.

Гарри Оукс, похожий на бочонок репортер из «Истбурнской газеты», был все еще раздосадован тем, что Кэт забыла ему позвонить насчет подробностей эксгумации. Но в конце концов она умаслила его, рассказав, что ее отстранили от этого дела, и пообещав под честное слово позвонить, если обнаружится что-нибудь новенькое, – при условии, что завтра он сделает за нее репортаж о ходе судебного разбирательства. Поразмыслив, Гарри согласился, добавив при этом еще одно условие: когда-нибудь она с ним пообедает. Кэт решила, что в голове всех мужчин слова «обед» и «флирт» нераздельно связаны.

Защитник вскочил со своего места:

– Ваша честь, эти доказательства не являются…

– Сядьте! Пусть свидетель продолжает.

Послышались сердитые голоса, и Кэт, очнувшись от дремоты, вскинула голову, поняв вдруг, что пропустила что-то важное. И тут ей вспомнились слова сына Мориса Долби и голос мужчины, который был с ним.

«Отец заказал второй холодильник. Может вместить еще девятерых». – «Самое время».

Кэт задрожала. Ее охватила волна возбуждения: наконец-то она поняла то, над чем размышляла всю ночь.

«Самое время».

Не означает ли это, что холодильник, в котором она побывала, иногда бывает полон? Что там не хватает места для всех трупов?

Не было ли похоронное бюро «Долби и сын» тем местом, где началась и закончилась вся эта заваруха? Неужели они знали, что Салли Дональдсон была жива, и поторопилась с похоронами, опасаясь за свою профессиональную честь?

Да, вероятнее всего, так оно и было. А теперь они просто заметают следы.

«Бедняжка несколько дней пребывала в состоянии клинической смерти в больнице, затем больше суток провела в холодильнике здесь. Этого бы никто не вынес, не говоря уже обо всем остальном».

Может, и не вынес бы. А если тело Салли Дональдсон не было помещено в холодильник? И вместо того чтобы умереть, когда в клинике отключили систему жизнеобеспечения, она начала приходить в себя, а работники похоронного бюро не заметили слабого пульса?

Такое легко могло случиться. Рано утром они взяли завернутое в белый пластик тело из больничного морга, переодели в голубой саван или, возможно, в ночную рубашку, которую Салли носила в клинике, положили ее прямо в гроб и закрыли крышку. Возможно, никто даже не взглянул на нее.

Кэт от волнения забарабанила пальцами по деревянным перилам. Интересно, заметил ли кто-нибудь в похоронном бюро, что дверь пожарного выхода открыта? Вернуться бы туда сегодня же ночью и еще раз все осмотреть. Осмотреть как можно тщательнее.

– Суд откладывается до десяти тридцати завтрашнего утра, – сказал судья и встал.

– Может, выпьем, Кэт? – предложил Гейн Коэн с «Радио Суссекса», когда они выходили из зала.

– Конечно. – Кэт чувствовала, что ей нужно выпить. Чтобы набраться храбрости. – Вот только сообщу по телефону ход слушания – это должно попасть в последний выпуск – и догоню вас.

На улице лил дождь и было уже темно. Сбежав со ступенек, она увидела маленькую темную фигурку мужчины, который пересек дорогу и направился прямо к ней. Ее охватил страх. Мужчина в поношенном плаще с поднятым от дождя воротником смотрел на нее не отрываясь, на его лице, освещенном уличным фонарем, выражение старомодного достоинства сменилось выражением решимости и угрозы.

– Мисс Хемингуэй! – Сквозь уличный грохот и шум толпы до Кэт донесся серьезный голос Мориса Долби, директора похоронного бюро.

На мгновение она подумала, что все это ей кажется: уж очень он был тут не к месту. Наверное, она перепутала его с кем-то другим. Но он решительно шагнул в ее сторону; охваченная паникой, Кэт замерла, уставясь на него диким взглядом, ее мозг молчал, неспособный дать команду голосовым связкам издать хоть какой-нибудь звук.

Терри Брент – вот все, о чем она могла думать. Гробовщик нажаловался Бренту, что она приходила к нему, в то время как ей следовало находиться в суде. Брент дал ей четкие указания не предпринимать ничего самостоятельно. Она не должна отвечать Долби, он ведь не знает точно, кто она такая.

Кэт отвернулась, лицо ее горело, она стала проталкиваться сквозь толпу, вытекающую из здания суда, проскользнула между двумя барристерами, мимо людей с какими-то плакатами, мимо ряда фотографов.

– Извините, мисс Хемингуэй!

Она пошла быстрее, лавируя среди людей, входящих и выходящих из магазинов, пробежала через дорогу на противоположную сторону тротуара, наполовину ослепленная дождем и собственным страхом. Споткнувшись о магазинную тележку на колесиках, Кэт сбежала с тротуара и понеслась по проезжей части, чтобы миновать густой поток пешеходов, затем по узкой боковой улочке бросилась к стоянке автомобилей.

Она отперла «фольксваген» и нырнула в него, легкие ее болели, она рывком захлопнула дверцу и стала вставлять ключ зажигания. Еле-еле справилась с этой задачей. В салоне пахло сыростью, окна запотели. Двигатель стал вяло набирать обороты, и Кэт в испуге подумала: неужели сел аккумулятор? Давай же, ну давай. Пробежала искра, она увеличила обороты и протерла запотевшее лобовое стекло тряпкой. Нажав на сцепление левой ногой, Кэт почувствовала боль в колене, которое сильно ударила, упав прошлой ночью. Нога соскользнула со сцепления, и педаль вернулась на прежнее место.

Вот черт!

Кэт снова нажала на педаль сцепления, передвинула рычаг переключения передач и двинулась вперед. Пережидая поток автомобилей у выезда с парковочной площадки, она нервно оглянулась, ища глазами гробовщика: в зеркале заднего вида неожиданно появился свет фар, они словно возникли из воздуха.

Кэт закусила губу и выехала на улицу с односторонним движением, автомобиль с громким ревом двигался за ней и на красный сигнал светофора остановился почти рядом с ней. При свете уличных фонарей Кэт видела в зеркале, что автомобиль белого цвета. Она всматривалась в зеркало, пытаясь разглядеть водителя, но через ветровое стекло видела только его силуэт.