Крис отдышался и опустил окно до предела. Успокойся, сделай глубокий вдох, не паникуй. У него не было плана, не совсем — вообще-то, это был тот же самый план, что и раньше, но нужно же с чего-то начинать.

Он будет держаться от Дженни подальше, не станет отвечать на звонки, даже по мобильному, и не будет ей перезванивать, заезжать, заходить в гости, ездить в паб или на заправку… Боже, он забыл предупредить Сару, чтобы она больше не заправлялась на «Бердеттс», надо наговорить ей что-нибудь такого, что бензин у них… Какой? Разбавленный? Плохой? Что в нем водятся насекомые и неопознанные вредители, которые прогрызут мотор ее «Гольфа» без капли сожаления? И если ничего не получится, все свободное от работы время он будет прятаться в полиэтиленовой теплице в глубине сада.

— Мам! Телефон.

Дженни Бек разлепила глаза и, вздрогнув, села на кровати, взбудораженная волнением в голосе Питера. Где это она? Сколько времени? И какого черта она лежит голая на кровати посреди бела дня? Она что, заболела? Может, у нее грипп?

Но паника отступила, когда она вспомнила, вспомнила все, что было, и это было так же приятно, как и тарелка бисквита с патокой и сливочным кремом.

Дженни замурлыкала, перевернулась на живот и слезла с кровати, чувствуя себя кошкой. Подняла с пола халат и спустилась вниз, стараясь двигаться как можно более эротично.

Пусть ждет, пусть умоляет, пусть умирает от отчаяния провести с ней хоть минуту и ползет к телефону, хватаясь за провод, лишь бы поговорить с ней. Дженни улыбнулась, пробежав пальцами по спутанным кудрям, и на пару мгновений задержалась перед зеркалом на лестничной площадке. Горячая яблочная карамель. Продефилировав вниз к телефону, Дженни почувствовала себя Шерон Стоун.

— А-алло. — Ее голос был переполнен чувственностью и хриплым ото сна.

— О, здравствуйте, — прощебетал бодрый и беззаботный голосок. — Меня зовут Белинда, и я займу всего пару минут вашего времени. Мы проводим рекламную акцию в вашем районе по замене окон и остеклению зимних садов и ищем подходящих…

Дженни бросила трубку.

— Питер!

— Угу? — Он появился в дверном проеме. Руки у него были длинные, как у орангутанга. На нем была пестрая смесь школьной и спортивной формы. Дженни сняла сумочку с вешалки в прихожей.

— Сбегай в магазин, купи креветок в чесночном соусе с жареной картошкой.

Он скорчил рожицу.

— Но мы картошку вчера ели.

Она достала из кошелька десятку.

— Можешь купить себе кебаб, если палатка там.

Наученная многолетним опытом, она знала: нет ничего эффективнее взятки.

— И банку газировки?

Когда Питер ушел, она поставила чайник, села и стала ждать, пока зазвонит телефон.

Прежде чем позвонить в дверь Барри, Крису понадобилось несколько секунд, чтобы собраться с духом. Лиза открыла после второго звонка, и, судя по выражению ее лица, она знала о его ситуации даже больше, чем он сам.

Раньше Лиза приглашала его в дом без раздумий, была рада его видеть, но сегодня он увидел сомнение в ее глазах. Она приоткрыла дверь всего на несколько сантиметров, разговаривая с ним через щелочку.

— Барри на заднем дворе, — сухо произнесла она, не глядя ему в глаза. — Ворота не заперты.

О презумпции невиновности можно и не заикаться.

— Хорошо, спасибо. Как поживаешь?

Лиза пожала плечами:

— Ничего. Как ты?

— Нормально. — Он сунул руки в карманы. Внезапно Лиза, которую он знал почти пятнадцать лет, превратилась в чужого человека; между ними выросла стена, потому что они оба знали правду, но не осмеливались упомянуть о ней.

Чтобы уйти поскорее, он сказал:

— Ладно, пойду посмотрю, как там Барри. — Подняв дерюжный мешок, который он нес, как трофей, он потряс его содержимым: — Привез планки для забора.

Лиза захлопнула дверь до того, как он повернулся. Крис поежился: из-за нее он чувствовал себя прокаженным.

На заднем дворе Барри выметал сухую бетонную смесь с новой подъездной дорожки, уложенной попеременно плиткой для мостовой и камнями. Услышав шаги Криса, он поднял голову.

— Будь я проклят, сам Дон Жуан к нам пожаловал. Странно, что ты нашел время заехать ко мне в перерывах между работой и любовными делишками.

Крис побагровел:

— Ублюдок. Все не так, как ты думаешь. Вот, я тебе привез.

Барри облокотил метлу о стену и, взяв у Криса планки, кивнул в знак благодарности.

— Можешь не оправдываться. Дженни Бек — горячая штучка.

Крис простонал:

— Горячая — это еще мягко сказано. Что мне делать, Барри? Я в полном дерьме.

Барри взял банку с каменной горки и сделал глоток.

— Пей мультивитамины, ешь много макарон и поменьше красного мяса. Тебе понадобится много энергии. Ходят слухи, что ты просто животное. — Он закатил глаза. — Знаешь, эта Дженни Бек пропадает в рыбном бизнесе, или чем там она занимается: из нее бы вышел гениальный пиарщик. Она так тебя разрекламировала, Крис, мой мальчик. Все, кому не лень, о тебе судачат: Крис Коулбрук, суперчлен. Может, мне тоже ее нанять?

Крис рухнул на кучу гравия.

— Ради бога, прекрати. Я не знаю, что делать. Она же пиранья.

Барри вытащил банку пива из упаковки и бросил ее Крису:

— Все женщины такие, приятель. Может, напишешь мемуары?

Крис застонал:

— Проклятье, Барри, что же мне делать?

Барри присел на корточки рядом с ним.

— Хочешь узнать мое откровенное мнение?

Крис молчал.

— Отвечай за свои поступки как взрослый человек.

Это был бы очень ценный совет, если бы Барри при этом не рыгнул и не расплющил бы пивную банку себе об лоб.

После ужина Сара взяла Чарли и решила прогуляться с котом по окрестностям, хотя прогулка не помогла ей избавиться от головной боли, что засела где-то глубоко в ее черепе. Сара шагала, а ее мысли кружились, хватая себя за хвост, все время возвращаясь к Крису и Дженни, роя и копая ямки, пока ей не показалось, что голова сейчас разорвется от слишком большого числа мыслей.

Но это происходило у нее внутри. А на первый взгляд Сара, Чарли и кошка просто прогуливались себе не спеша вечерком, бродили по узким, залитым летним солнцем улочкам мимо пересохшего пруда и по кромке леса, который рос неподалеку от их коттеджа. Чарли бежал впереди, подпрыгивая и распевая песенки, будто он был на солнечных батарейках, а кот чинно вышагивал рядом с ними с надменным выражением мордочки и поднятым хвостом. Сара шла, скрестив руки на талии, словно защищаясь, ни на минуту не забывая о боли, возмущении и собрав остатки энергии.