Забавный тип — изнурен лихорадкой, больная печень от неумеренного потребления перно, и все же он собирается вновь занять свой пост в Порт-Вила, где климат — хуже не сыщешь, местные жители — самые уродливые и коварные; а здесь вместе с женой он непременно будет вести себя как мелкий буржуа из французской провинции. Чувствуется, что Таити для него — желанный отдых в пути, разрядка, как для некоторых иностранцев в Париже посещение «Мулен Руж» или «Фоли Бержер».

Глаза у него блестели, он облизывал губы:

— Увидите! Я вас представлю…

Он не уточнял, кому именно. Можно было догадаться. Он заговорщически улыбался толстому грузному Лусто, похожему на разбогатевшего ремесленника, которому удалось открыть собственное дело. У всех этих людей были тугие бумажники, счета в банке, солидные сбережения. Лусто был весьма состоятельным человеком. Он развалился в кресле, всем своим видом показывая, что нажил свое богатство сам, своими собственными руками и теперь, на пороге старости, имеет право показать, что доволен собой.

Майору нужно было продержаться две недели или даже месяц. У дверей его ждала машина, а когда он оплатит свои счета в корабельном баре, у него едва-едва останется денег на неделю.

И все же он улыбался. Он будет действовать так, как это необходимо, хотя Мак и заявил ему, что это будет трудно, а может быть, даже опасно.

Ему уже шестьдесят. Так или иначе он старше их всех.

— Не хотите ли поужинать с нами?

Он не мог решиться. В течение восемнадцати дней на борту судна он выслушивал их разговоры, наизусть выучил их шуточки. Как хороший актер он мог бы сыграть роль каждого из них. Но сегодня вечером у него на это не хватит мужества.

— Мне нужно вернуться на судно за багажом.

— За ним можно послать… Правда, мсье Руа?

— Я обещал капитану зайти попрощаться.

— Тогда другое дело… Значит, встретимся здесь около десяти?

— Но не наверняка…

Он понимал, что ведет себя, как мальчишка, но не мог удержаться, чтобы не проехать на новой машине мимо «Английского бара». Он остановился, впрочем, не добившись желаемого эффекта.

Мак смотрел на него через окно.

— Ах вот как, вы взяли ее напрокат у Матайа… Он назвал вам цену?

— Пока нет…

— Это будет стоить тысячу франков в месяц.

Быстро темнело, как всегда в тропиках. В баре сидело трое или четверо посетителей, они разговаривали, наблюдая за вошедшим.

— Через четверть часа, если вы будете готовы, сэр… Кекела будет ждать вас там…

Опять виски. Оно не возбуждало, а наоборот, успокаивало. Только к концу дня белки его глаз вокруг синих зрачков становились какими-то мутными; но даже если его движения делались более осторожными, слегка неуверенными, язык слушался его всегда.

— Удачи, сэр…

Машина скользила в темноте. «Арамис», стоящий у причала, казался больше, чем в Панаме. Из иллюминаторов доносилась приглушенная музыка. Аборигены на борту играли на гавайской гитаре и пели. Кекела уже ждал его в тени у трапа. Он тронул майора за рукав, предупреждая о своем присутствии.

— Иди, подожди на шлюпочной палубе.

Проходя мимо ресторана, он обнаружил, что там идет банкет. Все, кто не был приглашен к губернатору, собрались здесь, водрузив на головы венки из тропической зелени; они пили шампанское и потому говорили чересчур громкими голосами. Женщины хохотали, а какая-то пара демонстрировала в углу таитянский танец.

Он прошел мимо своей каюты, даже не заглянув в нее, поднялся на пустынную шлюпочную палубу. Кекела снова тронул его за рукав.

Тогда он подошел к шлюпке и приподнял чехол.

— Это я. Не бойтесь…

Он подождал несколько секунд, и вдруг догадался, что сейчас произойдет.

Он развязал какие-то узлы, приподнял чехол, откинул его и при тусклом свете смог разглядеть, что лодка пуста.

На дне — в куче — графин, апельсиновая кожура, огрызки яблок, смятая простыня и корабельная подушка.

— Ну что, сэр? — спросил паренек.

Он пожал плечами. Ничего! Зачем он ввязался в это дело. Может быть, он только мешал? Ему стало обидно. Он почувствовал себя оскорбленным. Он нагнулся над лодкой и поднял какой-то предмет, на свету он разглядел, что это был женский гребень.

Почему, сделав эту находку, он тотчас же повернулся к рубке радиста? Впервые после Панамы дверь была заперта и из-под нее совсем не пробивался свет.

— Я тебе еще нужен, сэр?

В этом обращении на «ты», принятом среди всех маори, было что-то уважительное.

— Можешь идти, Кекела…

— Что передать хозяину?

— Ничего… Я его увижу…

Оставшись один, он подошел к рубке радиста и попытался открыть дверь. Затем поднялся на цыпочки, чтобы заглянуть в иллюминатор. Лунный свет заливал приборы и часть пола.

Он спустился и столкнулся с Ли.

— Скажите-ка, Ли… Радист в ресторане?

— Нет, мсье… Мне кажется, его нет на корабле.

— Это его первый рейс на этой линии?

— Да, мсье… По-моему, это вообще его первое плавание.

— Он сошел на берег с другими членами команды?

— Нет, мсье… Остальные здесь.

— Я бы хотел поговорить с мсье Жанбланом.

— Да, мсье…

Жанблан, как всегда корректный, вышел из ресторана, слегка раскрасневшись, явно навеселе.

— Почему вы не хотите выпить с нами рюмочку, господин майор. Мы чертовски веселимся, увидите сами…

— Я пришел за багажом.

— Еще есть время… Раньше десяти утра мы не отплывем. Идемте. Все дамы и господа из Папеэте здесь. Аптекарь рассказывает анекдоты…

— Вы не знаете, где сейчас радист?

Метрдотелю, казалось, пришла в голову неожиданная мысль.

— Постойте! — крикнул он с комической гримасой. — Я вообще его не видел. Он не ужинал на борту. Ха, ха! Если бы это не было его первое плавание, можно было бы подумать, что у него здесь есть подружка… Между нами, сэр, на Таити…

И он подмигнул майору почти так же, как мсье Жюстен.

— Вы правда отказываетесь от бокальчика шампанского? Хотя мы скоро увидимся в «Моане» или в «Лафайет»… Вы сказали, багаж? Хо, хо… Мне нужно найти кого-то, чтобы снести ваш багаж. В такое время это не так-то просто…

Он был не похож на себя. Назавтра он вновь обретет свои сдержанные манеры и будет с почтением приветствовать пассажиров. Но сегодня — его день, его ночь. Одним словом, большая стоянка.

Он спрятал чаевые, скромно потупив глаза.

— Честно говоря, господин майор, не стоило… — и продолжал: — До встречи, не так ли? А через пять недель, когда мы вернемся… Кто знает? Может быть, вы поплывете назад с нами?

Чемоданы погрузили в машину. Оуэн остановился у «Английского бара». По иронической улыбке Мака можно было подумать, что тот предвидел подобный ход