– Отвечать не будешь? – спросил он, когда телефон зазвонил в третий раз. – И сообщения проверь. Их там штук десять.

Последнюю фразу Фейт едва услышала, потому что уже взяла трубку.

– Алло.

– Привет, Фейт.

Услышав знакомый голос Уиллистоуна, она вся похолодела.

– Что тебе нужно? – спросила Бальярд.

– Хочу убедиться, что ты в Нью-Йорке, где тебе положено быть. Через тридцать секунд я перезвоню в гостиницу, в которой велел тебе остановиться. Не поднимешь трубку – пускаю в сеть гейские игры Бака.

Телефон гуднул, и Фейт затряслась от гнева. Да за кого он себя принимает?

Через тридцать секунд зазвонил гостиничный аппарат, и она взяла трубку:

– Доволен?

– Очень. – Джек щелкнул языком. – Кто-нибудь с тобой связывался насчет процесса в округе Хеншо?

Что там сказал ей Дэнни?

– Никто. Ничего не знаю.

– Точно?

– Да. А в чем дело? Что ты вдруг обо мне забеспокоился? Я же сказала, что просто штамповала документы и хранила их. Больше ничего не помню, а документы сгорели.

– Это я так, для подстраховки, дорогая. Короче, с тобой никто не связывался?

Фейт услышала длинный сигнал – это звонил лежавший на кровати ее мобильник. Зажегся экран, Бальярд глянула на него. Поступило звуковое сообщение, высветилась цифра «10»: оказывается, она пропустила еще три текстовых сообщения и двадцать звонков. Откуда это?

– Я ни с кем не разговаривала, – сказала Фейт, не сводя глаз с телефона.

– Хорошо, – сказал Джек, и в его голосе женщина услышала нотки облегчения. Что это значит? – Если кто-то будет звонить, сразу перезванивай мне, ясно? От этого зависит, какие воспоминания останутся у твоих сыновей об их папочке.

– Что поставлено на карту, я знаю.

– Вот и молодец.

Когда разговор окончился, Фейт схватила мобильник и уже собралась прослушать голосовую почту.

– Мам, мы проголодались, – заявил младший. – Уже почти восемь. Куда-нибудь сходим?

Фейт смотрела на телефон. Джек просто так звонить не стал бы. Десять сообщений и двадцать пропущенных звонков. «Кому-то я понадобилась, и он это знает».

– Давай, мам, одевайся, – поторопил младший.

– Будешь прослушивать все сообщения – лучше в номер заказать, – сказал Дэнни.

Фейт вздохнула, выключила телефон и положила на столик. «Буду я это слушать, не буду – какая разница? Так или иначе, ничего делать я не собираюсь».

Она достала из шкафа сарафан и пошла в туалетную комнату; у двери остановилась и посмотрела на ребят.

– Давайте съездим в Маленькую Италию?[13]

Уилма вернулась домой в восемь вечера. Ей хотелось поцеловать девочек в лоб и лечь спать, но, когда она подъехала к дому, ее ждал сюрприз. Машины миз Йост не было. И свет в доме не горел. Что такое?

Ньютон заперла машину и быстро пошла к двери, доставая из сумочки ключи. Открыла дверь и зажгла свет. На кофейном столике лежала записка. В ужасе она подбежала к столику. Подхватила записку, секунду подержала перед собой. «Господи. Ведь с моими малышками ничего не случилось?» Перед глазами возникло лицо Стояка. «Боже, только не это».

Она начала читать.

«Дорогая Уилма!

Какое-то время я пыталась найти оправдание твоим поступкам. Но оставаться в стороне и смотреть, что ты делаешь с детьми, я больше не могу. Я знала, что ты подрабатываешь стриптизом. От людей не спрячешься. Я этого не одобряла, но бросать в тебя камни не собиралась. Но пару недель назад женщина в церкви сказала мне, что ты занимаешься проституцией. Я не хотела верить. Но услышала сообщение на твоем автоответчике. Я оставила его для тебя.

С тяжелым сердцем я сообщила о тебе в службу опеки. Дети сейчас у них. Джеки ничего не знает. Она думает, что ты в командировке. А Лори Энн мне пришлось все рассказать, и она подавлена. Извини меня. Надеюсь, ты сумеешь изменить свою жизнь.

Может, оно и выглядит иначе, но я твой друг, Уилма. Я сделала это ради твоих детей. Надеюсь, однажды ты снова будешь с ними.

С любовью,

Ньютон онемела. Как же так? Ведь она все делала ради них! Все. Абсолютно все! «Не ради себя. Ради них». Она вернулась в спальню и увидела, как мигает автоответчик. Боже!

Нажала кнопку. «Есть одно сообщение», – произнес бесстрастный мужской голос. – «Получено в 10.30 вечера. В понедельник».

«В понедельник? Где я была в…» Уилма закрыла глаза, вспомнила, как ей скармливали снотворное. Потом полная отключка. Боже!

Сначала послышались помехи. Потом – его голос.

«– Ох, Уилма, это так классно. Ты… Ты просто высший класс.

Стояк. А на втором плане – ее собственное прерывистое дыхание. Низкий стон. Конечно, это она. Но ничего этого она не помнит!

– Ах, сучка! Теперь попроси меня как следует. Давай, не стесняйся. Проси.

Послышался какой-то толчок – это он тыльной стороной ладони шлепнул ее по затылку.

– Трахни меня, – невнятно завыла она из автоответчика.

– Черт! Черт! Уилма. Ты кадр что надо. Давай, сучка. Тебе за ублажение этого члена платят крутые бабки. Вот и выдай по полной. Только не отрубайся.

Она услышала смех, снова прерывистое дыхание. И еще раз его голос.

– Раз у тебя все это сотрется из головы, прекрасная Уилма, оставляю воспоминание о самых прекрасных ночах в твоей жизни. Сувенир от Стояка».

Щелчок.

* * *

Она неподвижно пролежала на постели часа два. Сжалась, как плод в материнском чреве. Только шептала: «Нет, нет, нет. Не ради себя. Ради них. Не ради себя. Ради них». В какой-то миг, не в силах больше совладать с собой, она начала рыдать. Рыдала так, что, казалось, вот-вот остановится сердце. Наконец поднялась и подошла к комоду. Достала из верхнего ящика пистолет и медленно его зарядила.

Что посеешь – то и пожнешь.

Так и есть. За свои действия приходится держать ответ. Уилма сняла одежду, включила верхний свет в спальне. Посмотрела в зеркало и направила пистолет себе в голову.

«Ты это заслужила. Заработала, шлюха».

Она закрыла глаза.

И нажала курок.

Рик повесил трубку – по его лицу все было ясно.

– Ничего? – спросил Том.

– Ничего. – Лицо Дрейка было пепельного цвета, под глазами круги. – Что будем делать? Без Фейт наш план не сработает.