Брейтвейт посмотрел на Приликлу – не захочет ли Старший врач высказаться первым, но эмпат явно чувствовал его нетерпение и любезно взмахнул тоненькой лапкой.

– Сэр, – начал Брейтвейт. – Если мы имеем дело с контагиозным заболеванием – органическим или психическим, то нам следует предположить наличие носителя болезни, который был инфицирован и теперь передает болезнь всем, кто с ним контактирует. Но эта болезнь ведет себя иначе, поскольку данные, которыми мы располагаем на данный момент, указывают на то, что источник заболевания – один, но степень инфицированности входящих с ним в контакт зависит от времени контакта. Думаю, относительно источника инфекции теперь у нас сомнений нет.

Ча Трат склонила голову в знак согласия. Лиорен изобразил срединными конечностями жест, означавший то же самое. Приликла, который обычно старался соглашаться со всеми, дабы поддерживать благоприятность окружающего его эмоционального излучения, никакими изъявлениями не отреагировал.

– Дальше, – нетерпеливо произнес O'Mapa.

– Источником, – продолжал Брейтвейт, – наверняка является недавно поступивший в госпиталь пациент Туннекис с планеты Керм, физиологическая классификация ВБГМ, который выздоравливает после черепно-мозговой операции и страдает послеоперационным неврозом, по поводу которого с моего согласия его лечит доктор Сердаль. Кермиане – существа, наделенные телепатией, и это, на мой взгляд, является критически важным моментом.

Доктор Сердаль, – продолжал он, – проводил с пациентом по несколько часов каждый день. Дольше него рядом с Туннекисом не оставался никто. Его беседы с пациентом пока эффекта не дали. Однако сам Сердаль, в анамнезе которого нет сведений о каких-либо психических расстройствах, в настоящее время демонстрирует настолько тяжелые симптомы ксенофобии, что его пришлось изолировать в его комнате. Менее серьезно поражена ксенофобией илленсианка-ПВСЖ – Старшая медсестра Валлешни, работающая в палате, где лежит Туннекис, и отвечающая за послеоперационный уход за ним. Она часто подходит к больному, чтобы проверить, каково его состояние. Примерно в той же степени симптомы ксенофобии выражены у землянки-ДБДГ, медсестры-практиканки Пэтель, которая также регулярно ухаживала за пациентом и меняла повязки на его послеоперационном шве, приносила ему еду и так далее. Все трое освобождены от выполнения своих обязанностей и изолированы в своих комнатах, как и те сотрудники, что затеяли драку в столовой. У последних симптомы не были настолько ярко выраженными, как у других, но они не имели тесного контакта с пациентом и просто дежурили по соседству. Согласны ли все вы с тем, что все это позволяет сделать следующий вывод: психическая инфекция имеет единственный источник излучения, заболевание носит кумулятивный характер и связано со временем контакта? Однако, мы наблюдаем не только это: резкое ухудшение наблюдаемых симптомов указывает на то, что источник заболевания набирает силу и увеличивает масштабы своего действия. Но как можно изолировать нематериальную инфекцию?

Доктор, – сказал Брейтвейт, резко развернувшись к Приликле, – не отметили ли вы чего-либо в эмоциональном излучении пострадавших, что позволяло бы сделать иной вывод?

– Нет, друг Брейтвейт, – ответил Приликла. – Все так, как ты говоришь. У всех них отмечается огрубление реакций; недостаток тонких оттенков и структурирования эмоций. Впечатление такое, словно наиболее цивилизованные чувства у этих существ попросту исчезли. Однако удаление от источника инфекции, похоже, остановило этот процесс, который может оказаться обратимым. Психика, как и тело, умеет самовосстанавливаться, но возможно, я чересчур оптимистичен. – Бросив взгляд на О'Мару, Приликла продолжал:

– Лейтенант произвел исследование, отличающееся высокой степенью дедукции и наблюдательности. Надеюсь, его проницательность будет вознаграждена по заслугам. Теперь я понимаю, почему вы не позволяли мне приближаться к Туннекису для чтения его эмоций, несмотря на то, что результаты могли бы оказаться полезными. Вы боялись, что я тоже мог бы заразиться, хотя и неизвестно чем.

– Эта мысль также принадлежит лейтенанту, – с кривой усмешкой проговорил О'Мара, не желая рассыпаться в похвалах своему подчиненному. – На самом деле, я до сих пор не придумал, как бы подать ему заслуженный десерт так, чтобы он не слишком им наслаждался.

О'Мара понимал, что Приликле как на ладони видно то чувство восхищения, которое он испытывал по поводу качества работы Брейтвейта. Но что поделаешь – репутацию мрачной и язвительной личности надо было сохранять. Эмпат переключил внимание на Брейтвейта.

– Я чувствую, тебя мучают еще какие-то подозрения, друг Брейтвейт, – сказал он. – Что тебя тревожит?

– Тревожит меня то, – ответил Брейтвейт, – что, помимо просмотра видеозаписи операции и просьбы в оказании психологический поддержки после оной, нам ничего не известно о пациенте Туннекисе. Во-первых, почему он был изолирован с самого начала? Может быть, кто-то уже подозревал, что может случиться нечто подобное, и потому принял меры предосторожности? Доктор Приликла, от вас невозможно скрыть эмоциональное излучение. Не ощущали ли вы чьих-либо чувств в отношении данного пациента, которые могли бы хоть как-то помочь нам решить проблему и о которых вы можете нам поведать, не таясь? А может быть, вам лично что-то известно об эмоциональном фоне пациента?

Подрагивание крылышек и лапок Приликлы распространилось на его хрупкое тельце.

– Твои подозрения неоправданны, друг Брейтвейт, – сказал он. – Изоляция пациента была предназначена для сведения к минимуму уровня телепатического шума, производимого медицинским персоналом – хотя скорее всего никакого шума пациент уже не слышит. Но я могу рассказать тебе и еще кое-что.

К тому времени, когда Приликла закончил рассказ обо всем, что ему было известно, и был разработан план – не то чтобы решения проблемы, но попытки поиска метода сдерживания распространения инфекции в надежде на то, что ответ появится впоследствии, голова у О'Мары кружилась куда сильнее, чем просто от недосыпания. Получалось так, что даже для частичного решения поставленной задачи следовало поставить на самые разнообразные уши значительное число сотрудников госпиталя – медиков, техников и охранников. Даже теперь, когда Брейтвейт обрел прежде несвойственную ему самоуверенность, он не смог бы отдать распоряжения такому числу высокопоставленных сотрудников без того, чтобы кто-то не указывал ему, кому конкретно эти распоряжения отдавать. Поэтому О'Мара усадил Брейтвейта рядом с собой, производя звуки, которые полагается производить администратору госпиталя по адресу зачинщика беспорядков.

Как только на экране коммуникатора возникло знакомое лицо землянина, О'Мара в который раз задумался о том, сколько раз самые экстремальные ситуации в госпитале начинались именно с того, что этот человек пытался сотворить невозможное, что зачастую ему удавалось.

– Конвей, – язвительно проговорил О'Мара. – На этот раз вы на пару со своим пациентом-телепатом уложили нас на лопатки. В процессе нашего с вами разговора принимаются меры к ограничению любых контактов Туннекиса с медицинским и техническим персоналом. После того, как минимальное число сотрудников потратит несколько минут на обустройство Туннекиса в изоляции с максимальным комфортом, к нему не позволено будет приближаться ни одному живому существу. Будут установлены мониторинг и лечебные манипуляторы с дистанционным управлением, обеспечена подача питания с помощью мобильного устройства. К счастью, пациент уже настолько оправился после операции, что может самостоятельно пользоваться туалетом. Если у вас есть другие пациенты на уровнях со сто девяносто девятого по двести третий, считайте, что их там уже нет. Скорее всего вы их разыщете на двести восемьдесят пятом. Но прежде всего у меня имеются для вас приказы, которые должны быть исполнены без обсуждения и промедления, и...