— Не знаю. Но думаю, нам нужно приготовиться к подобному исходу. Если Казимир обратит тебя, дождись, когда у тебя появится возможность сбежать, и отправляйся к Роману. Он вернет тебе человеческую сущность.

— До этого не дойдет. Мы сбежим до появления Казимира.

Ангус сжал ее руку.

— Эмма, я поклялся, что буду защищать тебя, но сейчас мы в меньшинстве. Казимир и его последователи порочны, а я не всемогущ.

— С тобой, Ангус, ничего не случится. Я этого не допущу.

Он улыбнулся:

— Мне нравится твой неукротимый дух, девочка. Но мы должны быть готовы ко всему. Позволь мне это сделать, чтобы у меня на душе было спокойно. Я должен знать, что тебя смогут обратить в смертную, если возникнет такая необходимость.

Эмма нахмурилась.

— Что ты хочешь сделать?

— Нам нужен образец твоей крови, который ты могла хранить у себя. Не у меня. Если меня убьют, то все на мне обратится в прах. — Он поднял ее руку и закатал рукав. — Нужно сделать это сейчас, пока я не очень голоден. Сейчас я не потеряю над собой контроль.

— Ты собираешься меня укусить?

— А может, ты хочешь использовать для этого ложку? У нас здесь нет ничего острого.

Эмма сделала глубокий вдох.

— Ладно, какие проблемы? Кусай. — Стиснув зубы, она отвернулась.

— Эмма, дорогая... — Ангус тяжко вздохнул. — Я ведь обещал, что никогда не причиню тебе вреда. И я сдержу свое слово.

Она снова повернулась к нему и взглянула на него в растерянности.

— Но как же тогда...

— Доверься мне.

Он поднес ко рту ее руку и лизнул чуть пониже локтя. От приятного — необыкновенно приятного! — ощущения Эмма тихонько застонала.

— О, Ангус... — прошептала она.

— Не бойся, милая. Больно не будет. Только мятежники делают это больно, потому что предпочитают внушать страх, а не доставлять удовольствие.

Он снова лизнул ее руку, и Эмма вновь испытала те же чудесные ощущения.

— Ах, Ангус, как замечательно, — прошептала она. «Пусти меня к себе», — обратился он к ней мысленно. И она тотчас же ослабила свой ментальный барьер. А затем спросила: «Зачем?»

«Усилить наслаждение. Для нас обоих». Он снова ее лизнул, и все тело Эммы затрепетало. Она ощутила, как вся ее кровь устремилась в руку, а по спине пробежали мурашки. Эмма снова застонала и сжала кулаки.

И в тот же миг Ангус тоже застонал. «Ты такая обольстительная».

Тут вдруг что-то укололо ее в руку и вошло под кожу. Точно такое же ощущение возникло у нее между ног. Необыкновенно приятное ощущение.

Ангус поднял голову, и Эмма увидела у себя на руке две маленькие колотые ранки, наполнившиеся кровью. И тут же две капельки крови скатились к ее запястью. Ангус промокнул их простыней, стащив простыню с кровати. «Ну вот, этого должно хватить».

— Кровь все еще идет, — прошептала Эмма.

Из ранок действительно продолжала сочиться кровь. Но, как ни странно, боли она не чувствовала. Более того, ощущения, вызываемые сбегавшей по руке струйкой крови, напоминала ласки любовника.

«Я могу это прекратить». Он снова прижался к ранкам губами.

— Ах!.. — вырвалось у Эммы. Теперь возникли ощущения... будто он находился у нее между ног.

«Ты такая аппетитная. Я заранее предвидел это».

Он описал языком вокруг ранок окружность — и тело Эммы словно забилось в судорогах. А затем она со стоном уронила голову ему на колени.

Отпустив ее руку, Ангус оторвал от простыни окровавленный уголок и сунул в карман ее брюк.

— Вот и все, дорогая.

Эмма хватала ртом воздух, пытаясь отдышаться.

— Что это было?.. — пробормотал она. Взглянув на Ангуса, увидела его пылавшие красным огнем глаза.

Губы его дрогнули в улыбке, и он спросил:

— Тебе ведь тоже было хорошо?

Она улыбнулась ему в ответ.

— Только будь осторожнее. Здесь нет поблизости химчистки.

Когда Эмма проснулась, был уже яркий день. Какое-то время она лежала на кровати, пытаясь понять, где находится и как здесь очутилась. Она помнила только одно — как лежала на полу, уронив голову Ангусу на колени. А он гладил ее по волосам и развлекал рассказами о прошлом. Он говорил до самого утра, и она, вероятно, уснула. А потом он снова установил кровать должным образом и уложил ее на постель.

Эмма села и потянулась. В маленькое оконце на восточной стене вливался солнечный свет, ложившийся на противоположную стену светлым прямоугольником. И тут она поняла: в комнате слишком много света. И тотчас же ей вспомнилось все, что произошло с ними накануне.

Вскочив с постели, Эмма осмотрелась в поисках Ангуса. Он лежал на каменном полу, под столом.

— Ангус... — Она подбежала к нему и присела на корточки. — Ангус, с тобой все в порядке?

Лицо его было безжизненным, а тело — совершенно неподвижным. Эмма дотронулась до его щеки и удивилась, обнаружив, что щека теплая. Ах, тут слишком много солнца! Проклятые вампиры!.. Ведь они должны были предоставить ему надежное укрытие для сна. Но им, конечно, плевать, если он обгорит. Катя хотела, чтобы он страдал.

Эмма бросилась за ширму, в туалет. Камеры по-прежнему лежали в горшке, объективами вниз. Моча имела красноватый оттенок крови. От Ангуса? Эмма поморщилась. Такие подробности из жизни вампиров ей знать не хотелось. А в деревянной кадке была вода. Вероятно, Ангус перед сном умывался.

Что же касается горшка, то оставалось лишь надеяться, что кто-нибудь придет, чтобы его вынести. Тогда у нее появится возможность бежать.

Эмма перенесла ширму к столу и загородила Ангуса от солнца. Взяв с кровати подушку, она подложила ее ему под голову. Почувствовать разницу он, конечно, не мог, но создавалось впечатление, что так ему удобнее.

Потом, собравшись с духом, Эмма начала телепатический сеанс. «Остин, ты меня слышишь? Это Эмма. Нам нужна твоя помощь».

Снова и снова повторяя свое послание, она методично обследовала стены, проверяя на прочность серебряные цепи. Время от времени среди них попадались слабые, которые можно было оторвать, но таких было слишком мало. А телепортироваться в шестидюймовую брешь Ангус вряд ли сумеет.

Когда, по ее расчетам, наступил полдень, заскрежетал засов. Схватив стул, Эмма прижалась к стене у двери.

Дверь чуть приоткрылась, так что образовалась узкая щель. Затаив дыхание, Эмма ждала момента, чтобы ударить вошедшего стулом по голове. Но вместо этого в комнату втолкнули по полу поднос с едой, и дверь начала закрываться.

— Постойте! — Поставив стул, Эмма подошла к порогу. — Мне нужно с вами поговорить! Нужно вынести горшок!