Тут наша не слишком приятная беседа с господином Зеффом временно перешла в режим паузы. Удар, тяжелый, пронизывающий недра суперкорабля скрежет, резкий крен, переходящий в переворот. Мы с собеседником покатились, шмякаясь о поверхности, полетели, ловя телом другие летающие предметы. Волна-убийца, порожденная выбросом субмаринных вод, опрокинула «Батавию».

Палуба и подволока окончательно поменялись местами, корабль был сейчас килем вверх; боль из моего разбитого тела плескалась во все стороны.

– Эй, Зефф, ты живой, не раскололась твоя полная чудных замыслов голова? – спросил я, когда выхаркнул кровь от полопавшихся в носоглотке сосудов и осознал, что позвоночник не сломан.

– Я в порядке. И смываюсь на ракетной капсуле. Если на других кораблях ситуация не ахти, то будет произведена эвакуация на орбитальный «Олимпус». Большая часть модулей жизнедеятельности там уже смонтирована и подключена к источникам энергии.

Судя по инерции, перевернувшийся корабль с дифферентом на корму уходил вниз. И, судя по нарастающему гулу и вибрации, вода сейчас радостно затопляла внутренние помещения «Батавии».

– Ну, что, спасайся, свинорылый, если сможешь. Только ты не сможешь. Эта спасательная капсула рассчитана и на подводный старт. Но сработает она только, когда в кабине будет один человек. И этот человек – я, – прошипел Зефф. – Хотя и несколько больше, чем человек. Действительно, философский вопрос, кто теперь я. А ты сдохнешь тут вместе с Мануэлом.

– Торопишься, дядя! – Из трещины в груди у ворвавшегося в помещение Мана что-то рвется и лезет наружу. Зефф срывает с переборки шланг и направляет струю жидкого азота на племянника.

Я, бросившись на выручку парню, вырываю шланг из рук Зеффа, но вблизи возникает Сато. Самурай оправился и готов принять смерть за своего хозяина-даймё. Ну, почему такие поступки называются не холуйством, а проявлением бусидо? На сей раз в руках повара-самурая длинный кухонный нож, заточенный до атомарного предела, вполне способный сыграть роль вакидзаси и выпустить мне потроха. Я направляю шланг, брызжущий жидким азотом, в рот Сато, кричащий «Хэйка банзай». Весь остаток жидкости на него израсходовал. Сато застывает и валится, его замороженная голова бьется обо что-то и от нее отлетает нижняя челюсть и левый глаз.

Но застыл и Ман. Из него, как из приоткрывшегося чемодана, выглядывает замерзшее нечто – у существа раздвоенная челюсть, наполовину выснулся остроконечный хоботок.

– Это теперь не развратный подросток, а ооциста. Кажется, я окончательно удостоверился, откуда веял ветер неприятностей – от этого Питера Пэна, который наверняка унаследовал свою пакостность от Джейкоба Треснувшей Головы. Мануэл направил тебя на «Батавию», а «Батавию» подогнал к тебе поближе, зная, что твои деймы смогут модифицировать деймов проекта «Мировой змей». Жаль, что я не ополоснул его жидким азотом раньше.

– Вам должно быть жалко, что я помешаю вам покинуть тонущую «Батавию».

И я, как раз поймав руку Зеффа, защелкнул на его запястье второй браслет наручников – их я позаимствовал в клубе. Какое же эротическое шоу без наручников садо-мазо? А первый браслет оказался сейчас, как и следовало ожидать, на моей руке.

– Теперь все честно и справедливо, господин Зефф. Я никогда не бью первым, но всегда заканчиваю последним. Впереди у нас общая мокрая могила на дне Мирового океана. Все-таки народ-богоносец одолел народ-баблоносец.

И мы как раз почувствовали воду, которая уже затекала в отсек. Судовая трансляция заткнулась на куплете: «Переплывали мы не раз с тобой через ручей. Но море разделило нас, товарищ юных дней…»

Оппонент психанул – не умеют такие, как он, принимать трудности. У Зеффа треснула его грудная клетка, превратившись в выдвинувшийся вперед зев. Разом он превратился в рыцаря-дракона из известного рыцарского Ордена.

– Тебе не убить меня, свинорылый, мне жить десять тысяч лет, и это срок с гарантией. Я проживу больше, чем вся старая человеческая цивилизация, – самоуверенно заявил он.

– Вредно мечтать о вредном.

И хотя мне надо оппонировать этому змею до последнего вздоха, однако ж ясно, что он, если не божество, то метаморфант, быстро и по своей воле меняющий форму в любую сторону; к его словам стоит отнестись серьезно.

Саймон Зефф лязгнул створками зева и потянул невидимыми щупальцами мою руку, на которой был первый браслет наручников. Я рубанул по щупальцам кухонным ножом повара-самурая, который вовремя прикатился ко мне. Отсек-таки, Сато знал толк в наточке режущих предметов.

Однако несколько секунд спустя я, свесив свою челюсть, смотрел на руку Зеффа, отрезанную как серпом, вместе с браслетом наручников. А миллиардер, перекусив собственную руку своими грудными мандибулами, повернулся к шлюзу спасательной капсулы.

Изумление удалось быстро преодолеть – сегодня было много сюрпризов, притерпелся уже.

Я, нырнув по низу, успел пригвоздить самурайским ножом стопу господина Зеффа к потолку, ставшему нынче палубой. Метаморфант дернулся, но не смог высвободиться. Я думал, что Зефф сейчас обернется ко мне со всеми вытекающими последствиями. Но он только сказал:

– Счастливо оставаться. Тебе повезло, человечек, ты встретился с богом, а это дорогого стоит. Вечной жизни на небесах нет, не надейся, но она есть у меня. Ты, конечно, мог прожить еще лет десять – двадцать, но в страхе, бедно и некачественно, с нарастающим количеством болячек, а так все закончится для тебя быстро и красиво.

Затем самая зубастая часть миллиардера – бывшая грудная клетка – выдвинулась вперед по максимуму и с треском рвущихся тканей покинула старое тело. А старое тело – точнее, что от него осталось – рухнуло плашмя. Собственно, старый Саймон Зефф остался лежать чехлом на палубе. А оснащенная челюстями грудь, которая продолжалась теперь удлиненным брюшком и была снабжена ластовидными конечностями, зашлепала вперед. К новой жизни. Голова ей уже не требовалась. В брюшке что-то копошилось, должно быть, мелкие спорозоиты. Это ж ооциста нового уровня.

Я бросился вдогонку и не сумел увернуться от клубка змеящихся отростков, брошенных драконом Зеффом в мою сторону. Щупальца принайтовали меня к трубе и пробили кожу в нескольких местах.

А капсула с рывком, полученным от катапульты, ушла в сторону, после чего шлюз затопило водой.

Дракон Зефф улетел, обогащенный новыми знаниями и контрактами на DEIM-2, проживать свою вечную всемогущую жизнь. «Батавия» пошла на дно – бурлящая вода поглощала бывший ковчег миллиардеров, а теперь просто огромное корыто, заполненное даблами. Похоже, что несмотря на много интересных и неожиданных ходов, эту партию невозможно было выиграть. Бабло опять победило то, что оно считает злом. И надо согласиться с Гербертом Спенсером, что «сильные, побеждая слабых, делают общество сильнее». Но что остается мне? Умереть; надеюсь, с честью. Как сказал один старый промысловик на Белом море, а Борис Шергин записал – смерть забирает свое, но не все.

Но потом я заметил, что мне больно, и очень нехорошо, но если я не жив, то, по крайней мере, не мертв, и, более того, путы не держат меня, я их обрезал самурайским ножом. Меня понесло потоком по утонувшему кораблю и потом выбросило наружу через лопнувший под давлением моря иллюминатор. Тут я окончательно понял, что живой и даже дышу в воде. И в воде мне, пожалуй, легче, чем без воды, вес не мешает. И такое ощущение, что у меня бьется второе сердце.