Я смотрю на нее в полном изумлении.

– Я не оставлю тебя одну в каком-то гребаном наркоманском районе, Бренна!

– Это не наркоманский район. Я выросла в соседнем городке, и это вполне себе нормальное место, ясно? Вообще-то в каждом городе есть наркоманы, в данном случае это Рики Хармон. И я просто предполагаю, что Эрик под метом. Я не знаю наверняка, так что можешь психовать сколько хочешь, но это не поможет нам каким-то волшебным образом получить ответы на все вопросы.

Между нами повисает напряженная тишина. Глянув в зеркало заднего вида, я вижу, что лицо Брукса смягчилось. Он сжимает плечо Бренны.

– Все будет хорошо, Дженсен. Мы тебе поможем.

Она закусывает губу и бросает на него благодарный взгляд.

Я перестраиваюсь в другую полосу, чтобы объехать грузовик, который тащится с минимальной скоростью, хотя дождь уже прекратился.

– Значит, ты встречалась с Эриком Ройсом, – грубовато говорю я.

Она кивает.

Я помню, как несколько раз играл против Ройса в старшей школе. Он был чертовски хорошим хоккеистом.

– Значит, он так и не попал в НХЛ, – задумчиво бормочу я.

– Нет. – В голосе Бренны звучит печаль. – После окончания школы его жизнь круто поменялась.

– Но почему?

– Если вкратце, у него были кое-какие эмоциональные проблемы, и он слишком любил вечеринки. И если он отрывался, то отрывался по полной. – Помедлив, она продолжает: – К тому же я порвала с ним незадолго до драфта. Он не слишком хорошо это воспринял.

– Боже! – встревает Брукс. – Ты бросила парня, и это заставило его погрузиться в пучину отчаянья и наркотиков? Жесть!

Бренна кусает губу.

– Брукс! – с укором произношу я и тут же пытаюсь поддержать Бренну: – Уверен, ты не виновата в том, что он пал так низко.

– Нет, виновата. По крайней мере, часть вины лежит на мне. Этот разрыв уничтожил его. Эрик и так уже увлекался алкоголем и наркотиками, но после того, как мы расстались, он перешел на новый уровень. Напивался каждую ночь, пропускал занятия, чтобы покурить травку с Рики Хармоном и другими парнями, которые окончили школу на год раньше нас и тупо бездельничали. И вот однажды он так обдолбался на каком-то фестивале электронной музыки, что забыл прийти на решающий матч. Пропуски тренировок стали для него уже обычным делом, так что когда он не появился на игре, тренер выгнал его из команды.

Кстати, о тренерах.

– Твой отец знал, что ты встречаешься с Эриком?

– Да. И все это вылилось в целую кучу проблем. – Она прячет лицо в ладонях и издает полный изнеможения стон. – Мы с Эриком начали встречаться, когда мне было пятнадцать. Сначала папа был не против, по большому счету потому, что у него не было другого выхода. Он знал, что не сможет запретить мне видеться с Эриком. Я была слишком упрямой.

– Была? – не могу не подколоть ее я.

Она пропускает эту шутку мимо ушей.

– Но вот Эрик пропустил тот матч, и это стало началом его конца. «Чикаго Блэкхокс» узнали, что его выгнали из команды. И Эрик на тот момент еще не подписал контракт, они были на стадии переговоров.

Я понимающе киваю. Многие парни не понимают, что если команда задрафтовала тебя, это еще не значит, что ты уже автоматически в ее составе. Клуб всего лишь имеет на тебя эксклюзивные права на год, в течение которого вы обговариваете условия контракта.

– Они больше не хотели подписывать с ним контракт, – грустным голосом продолжает Бренна. – Потом пошли слухи, что он слишком любит тусоваться, и поэтому другие клубы тоже больше не хотели иметь с ним дело. Поэтому он стал все чаще пропадать на вечеринках, у него появились новые друзья, и вот чем все это обернулось.

Это обернулось тем, что сейчас, в пол-одиннадцатого вечера, мы едем в соседний штат, чтобы найти бывшего парня Бренны, который еще в неизвестно каком состоянии.

Просто зашибись.

Краем глаза я замечаю, как Бренна заламывает руки. Мне больно видеть эту дерзкую девчонку такой разбитой. И пусть мне очень не нравится вся эта ситуация, я протягиваю руку и сжимаю ее ладонь.

Она благодарно смотрит на меня.

– Спасибо, что согласились помочь мне.

– Всегда пожалуйста, – отвечаю я, молясь про себя, чтобы все это не обернулось для нас новыми проблемами.

Из-за плохой погоды и позднего времени, дороги, к счастью, почти пусты, и мы приезжаем в Нашуа быстрее, чем думали. Я съезжаю с автомагистрали, и Бренна снова звонит Эрику.

– Привет, это я. Судя по навигатору, мы в двух минутах от Форест-лейн. Сейчас мы будем заворачивать на нее, так что дай мне какую-нибудь подсказку, что-нибудь заметное, чтобы мы смогли найти тебя.

– Вот и Форест-лейн, – объявляю я, поворачивая.

Слава богу, в этом районе есть электричество, и все уличные фонари горят.

– Я вижу таунхаусы, – говорит Бренна в телефон. – Ты сидишь на обочине? На тротуаре? – Она ругается. – В кустах? Боже милостивый, Эрик!

Мне вдруг становиться очень жаль ее. Отвращение, которое она так хочет скрыть, искривляет прекрасные черты ее лица, и я представить даже себе не могу, насколько это дерьмово – чувствовать презрение к тому, с кем когда-то был очень близок.

– Сад с чем? – продолжает расспрашивать Эрика Бренна. – Огромная вращающаяся штука? Металлическая вращающаяся штука… Эрик, я не знаю, что…

– Это здесь! – говорит Уэстон, прилипнув лицом к окну. – Там, справа. Думаю, он говорит про ветряную мельницу вон в том саду.

Я подъезжаю к краю тротуара. Бренна распахивает дверцу, не дожидаясь, когда машина полностью остановится.

– Погоди! – резко вскрикиваю я, но ее уже след простыл.

Дерьмо.

Я выпрыгиваю из машины. Бренна мчится к высокой изгороди, разделяющей два палисадника. Я догоняю ее в тот самый момент, когда она опускается перед кустами.

Заглянув ей через плечо, я замечаю сгорбившуюся фигуру, обнимающую свои колени. Его футболка насквозь промокла и липнет к груди. Сосульки темных волос длиной до подбородка, тоже мокрых или просто грязных, обрамляют худое лицо. Когда парень поднимает на нас глаза, его зрачки расширены настолько, что не видно радужку. Два черных круга.

Стоит ему узнать Бренну, и он начинает невнятно бормотать:

– Ты приехала! Слава богу, ты здесь! Я знал, что ты приедешь, знал, что приедешь, потому что мы были вместе и ты всегда была рядом, и я хорошо к тебе относился, правда? Я хорошо к тебе относился?

– Да. – Голос Бренны совершенно лишен каких бы то ни было эмоций. – Ты был хорошим. Давай, Эрик, вставай!

Она пытается помочь ему подняться на ноги, но он не поддается.

Я делаю шаг вперед.