– У меня проект модернизации «эргов» принципиальной готов, – торопливо вставил Силлус. – Самые совершенные энергоавтоматы в истории это будут!

– Нет, – отрезал Кипптер. – Первым человек станет. «Эрг» ему помогать будет.

– Возражаю! – Силлус залился багрянцем и упрямо поджал губы.

– Обсуждению не подлежит, – старейшина встал.

Вслед за ним поднялся Доменнус и еще семь членов Совета. Силлус остался сидеть, сложа руки на груди.

– Девять против одного, – резюмировал Кипптер. – Решение принято. «Эрга» подготовкой займется…

– Разрешите я все-таки, – по-прежнему не вставая, буркнул Силлус.

– Вы же против голосовали, – с легкой усмешкой заметил Доменнус.

– Против человека, а не машины, – главный инженер встал. – Но раз такова большинства воля …

– Хорошо, – согласился Кипптер. – А вы, Доменнус, человека ищите. Я от прочих дел освобождаю вас. И помните, до Катастрофы три фазы осталось, но в соединении со свободной гравитацией обманчиво время, а свойства сил большого и малого взаимодействия противоречивы. На самом деле оказаться может, что нет никакой отсрочки у нас. Что все в любую минуту рухнуть готово. Помните это, Доменнус…

– Да, Верховный магистр, – Доменнус кивнул. – Если не найду человека нужного в первом же исчислении, я смоделировать его попробую…

– Чем в таком случае хранитель ваш отличаться от моего «эрга» будет? – усмехнулся Силлус.

Вопрос был провокационным, но тратить время на ответ никто не пожелал. Члены совета ступили на гравитационные потоки-носители – каждый на свой – и разошлись по реальностям секторов. В пространстве здания Технического Совета остался лишь Силлус. Парк «эргов» находился здесь же, только тремя уровнями ниже зала для совещаний.

Главный инженер сменил виртуальную оболочку помещения при помощи команды «минус три», и энергетические поля внутренних уровней Дворца преобразовали материальную составляющую реальности в новую, но строго определенную последовательность частиц.

Процесс энергомолекулярного переноса впечатлял даже искушенных инженеров. Даже таких, как Силлус. Было в этом перемещении что-то от древней мечты человечества о магии. Взмах руки, несколько математических «заклинаний», правда, «произнесенных» не седобородым старцем, а машинами, и – пожалуйста – ты на месте, иногда за многие парсеки от исходной точки. Могущество, не снившееся ни одному магу. Наверное, не снившееся даже обитателям высших сфер. Если, конечно, подобные «обитатели» существуют и когда-нибудь видят сны.

Наверное, ни то и ни другое. И не будет такого никогда. Поскольку очень скоро и Техноэргус, и высшие сферы, к нему прилегающие, сгинут в многомерной ловушке, которой плевать на любое могущество. И хорошо. То есть, конечно, плохо, но Галактика будет жить. Будут сверкать все эти миллиарды бриллиантовых звезд, будет ворочаться черным зверем космическая бездна, будут жить далекие неведомые планеты, и кто знает, быть может, на них когда-то возродится человеческая раса…

Силлус раскрыл в уровне Технопарка окно, взглянул на близкие звезды и тяжело вздохнул. Ему на секунду почудилось, что он думает об этом уже многие годы. Нет, не фантазирует на тему вероятного возрождения человечества, а смотрит на звезды и мысленно жонглирует именно этими словами-образами: про бриллиантовые звезды, черного зверя-бездну и планеты – слово в слово, «образ в образ». И ощущение дежа-вю тоже приходит после этой мысли каждый раз… который уже по счету? Сотый, тысячный?

Силлус закрыл виртуальное окно. Все это уже не имеет значения. Пройдет три коротких цикла, и мысли не вернутся уже никогда. Так и останутся где-нибудь в астральном воплощении, растворятся в водоворотах вселенских информационных потоков. Хотя нет, информационные потоки ловушка похоронит в первую очередь. Сначала их, потом все бушующее Энергополе, а затем и Техноэргус. Иначе никак, иначе все зря…

Глава 1

Из пояса Койпера, с расстояния в сорок две астрономические единицы, Солнце выглядит небольшой звездой, почти не выделяющейся на фоне прочих светил. Но наблюдать его все равно интересно. Во всяком случае, интереснее, чем смотреть по сторонам. Здесь, на «ближней окраине» Солнечной системы, кроме множества гигантских ледяных глыб, больше нет абсолютно ничего примечательного. К тому же наблюдение Солнца и едва различимых блесток внутренних планет чем-то сходно с созерцанием земного неба. Иллюзия, конечно, но приятно. Вот они, близкие разнокалиберные облака, до которых можно долететь, сев в небольшой самолет, а вон там недостижимое светило… Только «облака» здесь ледяные, солнце крохотное и холодное, а «небо» черное. А еще под ногами не надежная земная твердь, а хрупкая, покрытая теплым пластиком палуба космолета. И под ней ничего. Лишь пустота космоса, на миг прерванная еще одним далеким скоплением кометных тел – облаком Оорта, – и снова пустота на многие парсеки. Пустота, конечно, обманчивая, но, по большому счету, на взгляд обычного человека почти абсолютная.

Как можно было застрять в пустоте? Нонсенс, однако факт остается фактом. Великокняжеский конвой дрейфовал поблизости от громадного ледяного обломка 2201КХ76 – почти планеты, по меркам обитателей Солнечных спутников, и не мог продвинуться в глубь системы ни на метр. Противник не применял каких-то особых средств и не пользовался «услугами» перворожденных. Он просто блокировал потрепанную эскадру превосходящими силами и пресекал любые попытки кораблей конвоя вырваться из окружения. Если бы не глыба «КейЭкс76», вставшая гигантским щитом перед великокняжеской эскадрой, все корабли Преображенского давно были бы уничтожены. Впрочем, не последнюю роль играло и то обстоятельство, что сил у атакующих тоже было недостаточно. Две группы чинидских крейсеров и сводная эскадра Колоний просто выдохлись. А все потому, что колонисты занимались исключительно тем, что удерживали второй фронт. Из центра Солнечной на помощь Преображенскому пытались прорваться «спейсрейнджеры». Спасательный отряд возглавлял командор Трентон. Это давало князю Сергею неплохие шансы на прорыв блокады, но пока состояние равновесия сохранялось. Удача все никак не могла решить, кому из сражающихся отдать предпочтение и улыбнуться во все двадцать восемь зубов.

Последнюю мысль высказал Трентон. Его голографическое изображение постоянно висело над площадкой приемопередатчика. Физическая блокада не мешала отрезанным эскадрам держать устойчивую гиперсвязь.

– Обычно говорят «Во все тридцать два», – заметил Преображенский.

– Так точно, милорд, – командор кивнул. – Но не на Марсе. У марсиан нет рудиментарных зубов. И даже если у кого-то они вырастают, их немедленно удаляют. У нас с ними даже на работу не берут.

– Как и аппендиксы?

– Да. Их тоже удаляют, еще в младенчестве. У нас развит культ здоровья.

– А у нас «лишние» зубы называют «зубами мудрости», – Преображенский усмехнулся. – Хотя в действительности от них одни мучения, а не мудрость. Ну да ладно… Что нового?