число. Через 70 лет паломник-московит Мисюрь Мунехин записал, что «церквей христианских 72 в Царьграде, а побусурманено их 380, а пусто их 162».

Вместе с тем с прежней изоляцией и обнищанием было покончено. Константинополь снова торговал товарами со всего мира. Его крытый базар и египетский рынок стал притягивать к себе караваны верблюдов и кораблей со всех важных пунктов Леванта. Теперь турки стали хозяевами на Балканах, надев ярмо на народы Юго-Восточной Европы. Эти народы должны были платить налог (харадж) и не имели права поступать на службу к султану, носить оружие, ездить верхом, строить дома выше, чем у турок, даже носить платье слишком светлого цвета. Христианину, надевшему зеленое (цвет Пророка), грозило наказание палочными ударами, хотя, скорее всего, его бы просто забили камнями.

Завоеватели использовали все применявшиеся ранее в Ромейском царстве формы эксплуатации, методы налогового обложения, систему местного административного управления. Поразительно, но османы активно использовали покоренные народы, прибегая к политике девширме – принудительному забиранию у родителей-немусульман маленьких детей, которых растили, обучали, воспитывали в исламском духе и использовали на военной и гражданской службе, так что некоторым из них доводилось делать карьеру, редкую для самих османов. Например, подавляющее число везирей было из числа таких «рекрутов», то есть, по сути дела, выходило, что некоторые «завоеванные» правили страной «завоевателей» при полном одобрении последних. Кроме того, турки в невиданном масштабе возродили работорговлю, которая стала одним из источников пополнения казны Османской державы. Пленных порой бывало столь много, что торговцы готовы были продавать их за любую цену, связывали по 10–12 человек одной цепью и так гнали на базар. Красивые пленные девушки и юноши, почти дети и постарше, наполняли гаремы турецкой знати.

Сами турки, особенно аскери (военные) и улемы (духовенство), не занимались ни ремеслом, ни торговлей, оставляя эту непрестижную деятельность главным образом на долю местного покоренного населения, чья собственность и сама жизнь не имели никаких гарантий от произвола, насилия. Недаром его презрительно именовали словом райя – «стадо». Это было общее название податного сословия Турции, куда, впрочем, входили не только немусульмане, но и мусульмане, главным образом простые крестьяне, привыкшие копаться в грязи и кормить паразитировавшую на них знать. Через учрежденные миллеты – самоуправляемые общины православной паствы османы осуществляли контроль за завоеванными христианами – зимми, которые, в соответствии с наставлениями Корана, считались «людьми Писания». Фактически Константинопольская Церковь, сохраненная султаном, оставила за собой право управлять общиной православных. Но мусульманская община – умма, разумеется, объявлялась самой лучшей. Это означало, что инаковерующий – «неверный» никогда не может полновластвовать над мусульманами. Зимми были категорически отстранены от исполнения общественных обязанностей. На них были возложены тяжкие повинности по формированию вспомогательных войск, осуществлению тяжелых, грязных работ, обеспечению турецким войскам необходимых условий во время походов. В провинции с потомками ромеев поступали совершенно бесчеловечно: имущество, жена, дети, честь и сама жизнь грека всегда зависели от деспотической власти турка, каким бы недостойным, грубым и бессердечным он ни был. Добавим, что местное население, которое было давно привычно к взяткам в Византии, столкнулось теперь с еще более чудовищной коррупцией, процветавшей в государственном аппарате Османской империи, и вынуждено было, кроме законных пошлин, налогов в казну, бесконечно давать взятки и поборы чиновникам и представителям турецких властей.

Все это не могло не сказаться на образе жизни, образованности и культуре некогда великого народа, заложившего основы европейской цивилизации. Училища и иные учебные заведения были совершенно уничтожены турками, и основная масса греков в Османской империи в короткое время пришла в состояние крайнего невежества. Даже греческий язык резко сдал позиции, претерпел искажения и испортился. Собственно, он стал приходить в упадок уже раньше, с эпохи завоеваний турками-сельджуками Малой Азии – ядровых земель Ромейского царства, а после падения Византии к настоящему времени осталось всего лишь около 10 миллионов грекоговорящих, что несопоставимо со 150-миллионным населением Западной Европы, говорящем на романских языках, имеющих корни в римской латыни.

С одной стороны, турецкое искусство, архитектура, церемониал и ритуалы породили богатый и зрелищный мир, вызывавший изумление у приезжих с Запада, но, с другой стороны, османское завоевание Византии и других государств Балканского полуострова на целые столетия задержало экономическое и собственное культурное развитие населения этих стран, обрекло на этнические и религиозные конфликты. Результаты не заставили себя ждать: не прошло и двух столетий, как Великая Османская империя, к концу XVII в. исчерпав свой завоевательный потенциал, стала сдавать позиции перед лицом набиравших силу европейских национальных государств.

* * *

После падения «Второго Рима» и уничтожения последних следов Ромейского царства некоторые спасшиеся греческие аристократы, образованные представители торгово-денежной верхушки согласились пойти на службу в турецкое казначейство, переводчиками-драгоманами или были назначены на посты правителей завоеванных османами провинций, например, Армении, Молдовы, Валахии. Кое-кто из них принял ислам. Эти люди, ставшие едва ли не самой богатой прослойкой населения Константинополя, снискали презрение прочих константинопольских христиан и получили от соотечественников прозвище фанариоты. Но куда больше образованных ромеев эмигрировало в адриатический Дубровник, на «перекресток цивилизаций» – эгейский Крит, в Западную Европу, стремительно разраставшуюся Московскую Русь. С собой они привезли чудом спасенные во время погрома Константинополя турками древние греческие рукописи и ценные произведения византийского искусства – иконы, ювелирные изделия, иллюстрированные великолепными миниатюрами книги и многое другое. Вывоз с Востока рукописей, исправление старых и появление новых переводов стимулировали издание сочинений греческих авторов. Но главное, византийские ученые и богословы принесли с собой знания, которые они впоследствии передали европейцам. Этот поток мудрости излился на Запад, который таким образом познакомился с неувядающей прелестью античной и ромейской цивилизаций. В XV в. в Европе необычайно возросла тяга к культуре и языку греко-римского мира. Последним ромеям суждено было не только поддержать этот интерес, но и открыть западноевропейским гуманистам сокровища античной философии, римского права, поэзии, литературы, искусства.

Основной поток греческой эмиграции уже в XIV в. хлынул в Италию, которая имела куда лучший интеллектуальный климат, чем задавленное плачевными обстоятельствами Ромейское царство. Недаром именно Италия с полным правом считается родиной гуманизма и европейского Возрождения. Именно здесь византийцы пробудили интерес италийцев к классическому античному наследию, стали их учителями и наставниками. Самым мощным бастионом знакомства с античностью стал Флорентийский университет, в котором впервые начали систематически изучать греческий язык, знакомиться с трудами древних мыслителей и писателей.

В этом университете в 1397–1399 гг. грек Мануил Хрисолор занимал профессорскую кафедру, а его лекции по риторике пользовались колоссальной популярностью. Один из его слушателей, Леонардо Бруни, перевел с греческого на латинский «Этику» и «Политию» Аристотеля, диалоги Платона и речи Демосфена, драматические пьесы Эсхила. Тем самым он дал толчок дальнейшей работе в данном направлении.

В XV в. греки Иоанн Аргиропул и Андроник Каллист (из Константинополя) объясняли