– Ха! – На радостях Мсой чуть не заорал в полный голос. – Как ты это здорово придумал… Только вот… Этот. – Он показал на пасущегося невдалеке верблюда. – Если демона не поить, он не взбесится?

– Демон – не твоя забота, – веско ответил я, вовремя сообразив, что выпала возможность малость укрепить свой авторитет за счет выносливости верблюда. – Я позабочусь о нем.

– А может, проще отпустить его… – предложил Ортай. – Давай натравим демона на воинов Виксая? Через три дня пути мы пойдем по долинам и, если за нами не будут присматривать, будет возможность отлучиться в сторону и набрать воды.

– А кто потащит весь груз, что на нем навьючен, и Лга’нхи? Если бы не демон, нам бы понадобилось еще десяток носильщиков, они у тебя есть?

– Да, – вынужден был согласиться со мной Ортай, который, как мне показалось, малость недолюбливал нашего верблюда. – Пусть идет.

И мы шли… Как назло, на небе ни одного облачка, не говоря уж о тучке… Желательно дождевой, чтобы прям ливень, чтобы с неба падали миллионы литров воды… Свежей прохладной воды…

Увы, кажется, из всего нашего каравана хреновей всех себя чувствуют Лга’нхи и я. У Лга’нхи воспалилась рана на ноге и начался жар. Я ведь говорил этому придурку, что не фиг выеживаться и маршировать по крепости. Надо было сразу садиться на верблюда… Такая дылда на этакой громадине – да все иратугцы бы в штаны наложили при виде его. Но нет – надо было показать понт. В результате разбередил рану, и теперь черт знает что ждать от всего этого.

А я… А я жевал горькую травку и плевал на его раны… по три раза в день. Обычно нужно было несколько бурдюков воды… а лучше пива, чтобы смыть эту жуткую горечь во рту. Мы же сейчас получали лишь по маленькой плошке за полдня. И это лишь благодаря моей придумке с полотном и росой, давшей, правда, куда меньше влаги, чем я рассчитывал (неужели Голливуд может соврать?). Потому как нового бурдючка мы так нигде и не нашли. Хотя все наши двигались, словно стая идущих по следу собак, – не отрывая носов от земли и обнюхивая каждый подозрительный холмик или куст.

«…Нужна, блин, какая-то диверсия, – соображал я, топча бесконечный камень и стараясь не думать о воде. – Нужно что-то, что напугает тех, кто прется сзади. Тогда послезавтра, если верить Ортаю и Мсою, мы сможем разжиться водой. Холодной, живительной… Не думать!»

Надо изобразить какое-то жуткое колдовство, чтобы идущие за нами предпочли скорее нарушить волю Виксая, чем связываться с такой социально-опасной личностью, как я. И тут уже одними песенками не обойдешься. Как бы ни был ужасен мой вокал, в этих условиях напугать он может только какого-то чересчур чувствительного преподавателя консерватории. А я сомневаюсь, что среди тех, кто топает за нами, таковые имеются.

Порох! Надо изобрести порох… Ага… Я ведь даже знаю все необходимые компоненты – уголь, сера, и, кажись, селитра. Угля полно в кострище, серу наковыряю в ушах, а селитра? Кажется, ее из говна добывают? Знать бы еще как…

(Предваряя беспокойство заклепочников, спешу сообщить, что Аффтырь знает, что это не Та сера.)

Или с огнем что-то… Тут нигде в окрестностях нефти не видать? Устроить огненные реки, сопровождая это пением чего-то вроде «Гори-гори ясно», и все в округе до усрачки напугаются.

Химическая атака? Где взять горох?

Или опять старый добрый «Один дома» с падением на голову роялей, вздергивающими веревочками, и колесиками под ногами? Ну будь это кино, возможно бы, все и получилось. А так…

(Увы, Аффтырь так и не удосужился посмотреть этот фильм, так что имеет представление о нем, исключительно из рекламных роликов.)

Вдруг идущая впереди Линсат начала хныкать, громко подвывая. Нервы у девчонки не выдержали. Осакат пытается ее утешать, но толку мало. Местные продолжают топать вперед, им самодовольство не позволяет обращать внимание на вопли какой-то там девчонки. Разве что Ортай злобно пошипел на нее, – позорит род. А мне ее хныканье на нервы действует и уверен, не одному только мне.

– Стой! – крикнул я Мсою. – Привал будем делать.

– Зачем? – злобно поглядывая на Линсат, говорит он, будто бы не понимая.

Ну да, мне ли не знать методы местной педагогики, пнуть, двинуть, отвесить оплеуху. Помнится, когда я только сюда попал… Хрень собачья, как же раньше я про это не вспомнил, пороходел нефтеносный?!?! Так, девонька, на-ка, пожуй корешок… Он волшебный. Не так страшно станет и пить будет меньше хотеться…

– Надо, Мсоюшка, надо мне тут одно колдовство подготовить… Вон там палочки волшебные растут, чем орать, лучше помоги срезать.

И вот следующим утром…

Правду сказать, не знаю, как там в точности дело было, поскольку сам рядом не присутствовал. Один из вояк Мсоя, которого он, по моей просьбе, послал на подходящую вершину поглядеть, что происходит, вскоре догнал нас и сообщил, что, видать, колдовство сработало, потому как следовавший за нами отряд перестал двигаться и в его рядах началась какая-то суета.

Но мое воображение позволяет мне, пронзив пространство и время, в точности сказать, как все и было. И вот, следующим утром.

Только злобные вороги собрались преследовать нас… Только прошли пару сотен шагов после места нашей ночной стоянки, как вдруг перед ними предстало нечто ужасное…

Действительно ужасное. Потому что рисовал я черт знает чем – остатками глиняных красок, после очень долгого перерыва, да еще и при свете факела. Так что верблюд получился реально ужасный… Правда, я постарался добавить ему ужасностей – красные охряные глаза, огромные игольчатые зубы, как у Чужого, когти вместо копыт, короче, редкостный урод. Наш верблюд, как мне показалось, посмотрел на меня с осуждением, когда утром мы проходили мимо.

Ну да извини, верблюдик, – это не на тебя пасквиль, это врагам в устрашенье… Ну, думаю, они и устрашились, и постарались обойти камень, на котором я изобразил сие уродство, как можно дальше. Для чего им пришлось максимально прижаться к противоположной стороне тропы и даже сойти на обочину. И кто-то, да наступил на рычаг. Ловушка сработала…

Надо сказать, ловушка была на редкость убогой. Ну да извините, нормальный капкан за полдня и одну ночь не сделаешь. Особенно если работать приходится на ходу и во время редких привалов.

И особенно если поначалу вообще собирался самострел делать, внезапно вспомнив свои ранние потуги с изготовлением лука. Я даже специальную палку с рогулькой приготовил на ложе и сухое деревце срубил на лук, и даже начал приматывать лук к ложу, уперев в рогульку… А дальше понял, насколько это все бессмысленно. Так что переигрывать пришлось на ходу…

Старые запчасти были выкинуты. А двум новым деревцам пришлось пожертвовать своей жизнью во имя прогресса и кровопролития. Две палки, метра по два длиной, связаны по концам, а середка разжата, и в нее вставлен упор длиной примерно метр. Несчастная жертва моей хитрости наступает на упор, выбивает его, и с жутких хрустом челюсти капкана смыкаются, калеча ногу жертве примотанными к ним зубьями.