что пережил первый бронетанковый, было лишь обратной вспышкой, лишь эхом того, что обрушилось на Мэйнику/Лазаруса.

Болевые цепи взвыли, когда урон пронесся драконьим термоядерным взрывом через ее/их защиту.

Открытые сенсорные панели были сметены. Легкое вооружение было выведено из строя, сломано и наполовину расплавилось, когда взрыв, жар и радиация прокатились по ним подкованными ботинками. И все же Боло были созданы именно для того, чтобы выдержать это ужасное испытание. Даже когда взрывы сотрясали, грохотали и вздымались вокруг нее, тело Мэйники Тревор лежало в безопасности, защищенное в самой сердцевине Лазаруса за боевым экраном, внутренними разрушающими полями, прочными метрами дюраллоя и всеми защитными барьерами, которые инженеры Конкордиата изобрели за одиннадцать столетий строительства Боло. Но, несмотря на защитную оболочку, обернутую вокруг нее, Мэйника кричала, когда холокост бушевал снаружи ее / их корпуса.

Не в страхе. Даже не в знак протеста. Она кричала, потому что сам Лазарус не мог этого сделать.

Мэйника всегда знала о "болевых контурах", встроенных в Боло. Она понимала теорию, лежащую в их основе, механизм избегания опасности, заимствованный из органической эволюции. И ей всегда было интересно, как они на самом деле работают. Если бы Боло - машина, как бы чудесно она ни была сконструирована, какими бы великолепными способностями ни обладала, - действительно могла чувствовать боль.

Теперь она знала, и ее тело содрогнулось в аварийном кресле на контрольной палубе Лазаруса, когда эхо его агонии пронеслось через нее по мостику их связи. Она чувствовала, как он пытается отключить эту часть связи, стараясь отогнать мучения в сторону и защитить ее от них, даже когда системы контроля повреждений мчались, чтобы ограничить волну физического разрушения, обрушивающуюся на его корпус, но он не мог. Связь была слишком глубокой, слишком полной, и единственным милосердием было то, что атака закончилась за такой короткий миг.

И все же она/они находились в гиперэвристическом режиме. То, что замедлило время, чтобы дать им возможность анализировать, планировать и реагировать, растянуло этот момент агонии в мини-вечность в самом Аду с такой же эффективностью.

В течение долгих секунд генерал Ка-Фракан боялся, что На-Литан просчитался. Что разрушение их собственных боеголовок уничтожит их самих, а не только Боло. Его командная машина, расположенная гораздо дальше, чем любой из бронированных мехов, и остановившаяся с подветренной стороны еще одного холма, также была спроектирована для управления боем и скорости, а не грубой силы. Это был тактический мозг бригады, самый мощный набор компьютеров и средств связи, который только могла создать империя, защищенный легкобронированным корпусом, быстрее - и намного легче - чем даже Фенрис. Ударные волны, передающиеся от земли, подбросили его мех на полметра в воздух, и на мгновение ему показалось, что удар прокатит по земле, как юноша, пинающий мяч. Но вместо этого он рухнул обратно на свои гусеницы с силой, от которой сотрясались кости. Его пассажиры были отброшены своими ремнями безопасности, избитые и в синяках, но его подвеска и электроника были спроектированы так, чтобы выдержать такого рода издевательства, и тактические дисплеи почти даже не мерцали.

Не то чтобы в данный момент это имело большое значение. Все боевые системы империи были полностью защищены от электромагнитного излучения, но ничто не могло "видеть" сквозь невообразимую доменную печь, работающую на термоядерном топливе, которая когда-то была узкой, живописной, приятно поросшей лесом горной долиной. Каждый беспилотник, через который непосредственно наблюдал Боло, был уничтожен яростью атаки На-Литана, но это тоже предвиделось, и уже запускались новые беспилотники.

Ка-Фракан выпрямился в своем командирском кресле, уставившись на главный дисплей на сплошную стену свернувшейся пыли, пламени и жара, катящуюся от эпицентра зоны цели.

Конечно, подумал он с дрожью, краем глаза отмечая мигающие красным боковые панели, которые указывали на незначительные повреждения его собственных мехов, несмотря на их защищенные позиции, конечно, даже Боло не смог бы пережить это! Я знаю, какие они крутые, но...

А затем, опаленная и иссушенная, с пылавшими белым жаром участками лобовой брони там, где были сметены противоплазменные накладки, длинная, широкая гора из темного, как йод, дюраллоя поднялась на гребень и вышла из этого вихря разрушения, как проклятие.

Восемьдесят семь метров в длину, от носа до крайней кормовой противоракетной батареи. Колеса ходовых тележек диаметром шесть метров и восемью гусеничными дорожками, каждая шириной восемь метров с направляющими пластинами толщиной четверть метра. На двадцать семь метров над землей возвышалась облицованная плитами башня, установленная на корпусе, таком широком, что он все еще умудрялся казаться низким, почти гладким. Непрерывные повторители с ионными разрядами во вспомогательных башнях уже поворачивались к своим целям, и бронированные плиты на его носовой палубе поднялись, чтобы дать доступ к приоткрывшимся четырем люкам, когда тридцатисантиметровые минометы открыли из них быстрый огонь. И прямо на его глазах массивный ствол главной башни нацелился на командную машину полковника На-Литана.

Невозможно. Эта мысль пронзила его с атавистическим ужасом какого-нибудь примитивного пещерного предка, оказавшегося лицом к лицу с самым страшным хищником в его мире. Этого не может быть здесь. Этого не может быть!

* * *

Мэйника/Лазарус поднялись на вершину хребта.

Отголоски агонии все еще отдавались в ней/них, но они были второстепенными, неважными.

Что-то, от чего нужно отмахнуться в ее/их концентрации.

Сообщения о повреждениях каскадом сыпались через нее/них. Один непрерывный повторитель уничтожен совсем; второе орудие в той же башне выведено из строя до тех пор, пока система контроля повреждений не сможет починить заклинившую механическую передачу. Передние датчики функционируют на 71,06 процента от базовой мощности. Гусеница номер три серьезно повреждена. Передний гусеничный щит правого борта прогнулся, зафиксировавшись в опущенном положении, вспахивая почву и камни, когда он /они с грохотом продвигались вперед. Базовая боеспособность передних противопехотных кластеров снижена до 11,19 процента. Передняя точечная защита, базовая боеспособность 23,71 процента. Боевой экран, базовая мощность 74,32 процента. Незначительные пробоины в корпусе в секторах Альфа-три, Альфа-Пять и Альфа-Семь. Боевой компьютер действует всего на 89,93 процента от базовой мощности, в основном из-за повреждений от удара, и уже восстанавливается.

Ей/им было больно - сильно, - но она/они отмахнулись от этого знания, как от мук болевых контуров. Она/они рванулась вперед с чрезвычайной боевой мощью на ее/их максимальной скорости спринта в сто тридцать пять километров в час, несмотря на повреждение ее/их гусеницы, и еще до того, как она /они достигли вершины хребта, ее /их главная башня установилась на координатах Суртура, анализ сигналов которого показал, что это командная машина бронетанкового батальона.

* * *

Боло выстрелил.

Суртур На-Литана взорвался, как