Этот трагизм состоял не только в беспримерных жертвах, а и в том, что все наступательные бои не приносили успеха. Смерть и немыслимые человеческие муки не вознаграждались радостью боевых успехов, а вызывали горькое отчаяние и нестерпимую обиду.

До сих пор военные историки спорят о цифрах погибших под Ржевом и Вязьмой. Общие потери лишь в четырех основных операциях по взятию Ржева составили гигантскую цифру — 1 324 823 человека (по официальным данным). Это больше, чем отдельно в каждой битве: под Москвой, Ленинградом, Сталинградом, Курском, Берлином[12].

С трибуны Всесоюзной научно-практической конференции (1999), посвященной Ржевской битве, обнародована была более страшная цифра потерь (убитых, раненых, пленных) — около двух миллионов.

На Ржевской земле в сорока двух братских могилах покоится прах воинов более чем из ста сорока стрелковых дивизий, пятидесяти отдельных стрелковых бригад и пятидесяти танковых бригад[13]. А сколько и до сих пор не захоронено!..

Каким же цифрам верить? 3 марта 2006 года, в 61-ю годовщину освобождения Ржева, в местной печати была названа цифра — более одного миллиона только погибших советских солдат и офицеров.

Сколько же под Ржевом, Вязьмой, Сычевкой, Белым, Полунино погибло людей! «Такого мы не видели нигде и никогда больше» — так говорят, вспоминая бои под Ржевом, фронтовики, чудом выбравшиеся живыми из той нечеловеческой бойни, в которой участвовало более трех миллионов человек. За время боев под Ржевом только 215-я дивизия, вступившая в бой в августе 1942-го, — насчитывая 14 тысяч человек, потеряла 7–8 тысяч, в основном молодых жизней. Многие среди погибших — тюменские курсанты[14].

Эти и многие другие факты и цифры, а также картины основных событий Ржевской битвы ныне представлены в открытой к 60-летию Победы в городе Ржеве диораме.

Ржев стал кровавой мясорубкой не только для советских войск, но и для немецких. По словам Черчилля, «лучшие боевые силы вермахта были выпотрошены на Восточном фронте». Более 72 процентов всех немецких потерь во Второй мировой войне. Многие из них «выпотрошены» под Ржевом.

Потери немецкой армии в сражениях за Ржев, официально объявленные в Германии, составили от 300 до 450 тысяч человек. Об этом сообщил Фортен Эсмайер, офицер штаба 26-й пехотной дивизии 9-й армии, оборонявшей Ржевско-Вяземский плацдарм[15].

Очевидно, пятнадцатимесячные тяжелые безуспешные бои под Ржевом, большие людские потери, нежелание затронуть высокие имена и привели к замалчиванию в официальной историографии — вот уже более 60 лет — правды о битве за Ржев.

Об основной причине неудач Красной Армии под Ржевом красноречиво высказался сам Верховный Главнокомандующий: «Это, — сказал он, — неумение воевать».

Невнимание исследователей к изучению Ржевской битвы — серьезный просчет отечественной историографии. В этой «нераскрытой» до конца главе истории Великой Отечественной войны — ключ к пониманию выдающихся успехов Красной Армии на заключительном этапе Второй мировой войны.

До сих пор глубоко и всесторонне не исследована и не обобщена общая картина ржевских сражений, не определена их роль в общей истории Великой Отечественной войны.

В нашем распоряжении в основном находятся отдельные публикации писателей и журналистов, а также местных авторов-краеведов, обобщивших бесценные воспоминания ветеранов. В этих материалах можно найти и немало горькой правды о битве за Ржев[16].

Я долго и мучительно думал, как передать весь ужас того, что я видел и пережил под Ржевом. И вдруг на глаза мне попался скромный сборник московского поэта-фронтовика Николая Майорова «Близко к сердцу!»[17]. Я был потрясен искренними, сокровенными стихотворными строками:

Мы все уставы знали наизусть.

Что гибель нам? Мы даже смерти выше.

В могилах мы построились в отряд

И ждем приказа нового. И пусть

Не думают, что мертвые не слышат.

Когда о них потомки говорят…

К 60-летию Победы Россия справедливо назвала Ржев Городом солдатской славы!

Они оставляли за собой пустыню

Наши войска вошли в Ржев и двинулись вперед — на Смоленск. Останавливаться не приходилось: нельзя дать противнику беспрепятственно отойти и закрепиться на новых позициях. С боями мы продвигались вперед, отвоевывая изувеченную и опустошенную родную землю. С невероятным трудом преодолевая наступившую весеннюю распутицу, дивизия шла на запад, приближаясь к Смоленску.

Первое весеннее тепло съело почти весь снег, превратив его в слякоть, которая размывала землю, и вскоре дороги превратились в болотную жижу — мы шли, еле-еле передвигая ноги. Земля вокруг была изуродована взрывами бомб и снарядов, начинена минами; с минами было много возни, что также замедляло движение. К тому же приходилось все тащить на себе — винтовку, патроны, вещмешок, противогаз, саперную лопатку, каску, гранаты, — некоторые потихонечку кое от чего избавлялись. Особенно трудно было пулеметчикам, бронебойщикам и минометчикам. Даже лошади еле тянули вязнувшие пушки. Выходили мы в сумерках и шли весь день. В короткий привал валились, едва найдя место посуше, и глаза сами закрывались, а тебя уже толкали в бок: «Вставай, брат!» — и двигались дальше.

Строения, избы встречались редко. Леса и леса, и дороги, дороги, точнее бездорожье…

Бои шли сначала с арьергардами. Немцы отходили быстро и, уходя, оставляли за собой пустыню. Все, что успевали, — взрывали, уничтожали, превращали в пепел, минировали: вот вам, иваны, получайте подарки! На объездах, а без них не обойтись, — мины, дороги тоже заминированы, люди подрывались. Только от Гжатска до Вязьмы было взорвано четырнадцать мостов. Мы двигались по израненной, опаленной земле, пропахшей дымом пожарищ и трупным смрадом. Они все еще ничего не поняли — ни что натворили, ни приближающегося возмездия! Сердца наполнялись ненавистью к врагу, все чаще раздавались возгласы: «Доберемся до вашей земли, сучье отродье, сполна отплатим!» Страшно было глядеть на стариков и женщин, но особенно на детей, копошившихся на деревенских пепелищах. Встречаясь с погорельцами, солдаты отдавали последнее — кусок хлеба, сухарь, сахар, нательную рубаху, полотенце; кашевары кормили всех из полевых кухонь. Дивизия шла вперед, оставляя погорельцев и унося в сердцах ненависть к врагу.