– Это как раз зависит от вашего собственного усердия, – услышал я в ответ. – Жаль, только хлопоты ваши будут напрасными и… даже опасными.

– Как это? Почему?

– Дело в том, – пояснила она, – что спрятанное вы найдете, да только воспользоваться найденным не суждено.

Покинул я магический салон в самом скверном расположении духа. С одной стороны, вроде бы получалось, что удача близка, как никогда, и сокровища будут непременно найдены. Но, с другой стороны, все затраченные нами усилия должны по необъяснимой причине вылететь в «трубу». Но, в конце концов, выпив в какой-то забегаловке пару кружек пива, я решил, что все это ерунда и особо расстраиваться не стоит. Если монеты будут у нас с Михаилом, то кто же сможет помешать воспользоваться ими? Нужно просто вести дела тихо и осторожно. Работать по ночам и не слишком светиться днем, вот и все.

Взбодрив себя подобным образом, я побрел на встречу с Сандрин, которая, по моему мнению, и была одной из тех ключевых женщин. Оставалось выяснить личность второй дамы, и дело можно было считать завершенным. Во всяком случае, именно так следовало из слов колдуньи. Я вновь вспомнил ее поистине парализующий взгляд, и легкий озноб пробежал по затылку. Нет, все же в этих гаданиях что-то такое есть. И мне, как ни странно, выпал удобный случай проверить на практике достоверность подобного рода предсказаний.

На условленное место встречи я прибыл минут за пятнадцать до назначенного срока, но Сандрин, звонко цокая каблучками, уже нетерпеливо выхаживала у дверей общепитовского заведения.

– О, Александр, – приветственно вскинула она правую руку» – как хорошо, что ты пришел пораньше.

– Но ты, я вижу, здесь уже давно, – отвечал я ей в тон, уже по-свойски подхватывая под руку. – Наверное, успела и проголодаться?

– Ой, теперь мне не до этого, – отмахнулась она, – посмотри лучше, какие ответы я получила из Польши.

Развернув.поданные листочки, я прочитал написанный от руки перевод справки: «На ваш запрос №121/В32 можем сообщить следующее. Лидия Олеговна Ивицкая (в замужестве Контецкая), 1912 г. р., в период с 30. 10. 1934 по 08. 09.1939 проживала в городе Кракове по адресу ул. Сторожевая (Стражников), д. 14. В связи с началом боевых действий она с мужем Анжеем Контецким и двумя детьми выехала в местечко Руда Люблинского воеводства. Дальнейшая судьба самого А. Контецкого неизвестна. О госпоже Л.О. Ивицкой удалось выяснить только то, что после войны она оказалась на территории СССР. Последние известия о ней зарегистрированы 22. 03.1968 по письму, отправленному ею из города Браслава…»

– Так ей уже должно быть к девяноста годам! – быстро подсчитал я в уме. Даже если она и жива до сих пор, то вряд ли удастся узнать у нее хоть что-либо. В такие преклонные годы мозги уже окончательно изнашиваются.

Я вопросительно взглянул на Сандрин, но та взглядом указала на вторую бумажку, все еще зажатую в моих пальцах. Спешно развернув и ее, я прочитал следующее: «Справка по местонахождению бывших польских подданных Контецкого Владислава 1935 г. р. и Контецкой Елизаветы 1937 г. р. На ваш запрос № 125/В32 сообщаем, что имеем лишь косвенные сведения о том, что Е.А. Контецкая проживает (предположительно) на территории республики Беларусь в городе Браславе, ул. Садовая, дом 58».

– Я так понимаю, что на данный момент известно примерное местонахождение только дочки Ольги Ивицкой? – недоуменно взглянул я на девушку. – Не густо…

– Не помешало бы нам съездить в этот Браслав, – вместо ответа энергично подхватила она меня под руку. – Ведь Беларусь, насколько я помню, находится где-то неподалеку от России.

– Да, так, – подтвердил я, – но все равно это несколько сотен километров. К тому же я совершенно не представляю, как до этого города добраться из Санкт-Петербурга.

– Нас проконсультируют на ближайшем вокзале, – отмела мои сомнения Сандрин. – Я вижу, ты вполне собран. Так что зайдем только за моей сумкой и едем без промедления!

Не поддаться ее напору было немыслимо. Глаза девушки лихорадочно блестели, а сжимавшая мое запястье рука была горяча и трепетна. Цепко ухватив меня за руку, она буквально поволокла меня вдоль улицы.

– Я этой ночью составила генеалогическое древо, в котором свела воедино моих родственников, Ивицких, а заодно и Контецкйх, – изредка поворачиваясь в мою сторону, повествовала Сандрин. – И только тогда поняла одну очень интересную вещь.

– Какую же? – задыхаясь от быстрой ходьбы, прохрипел я.

– Когда будем иметь возможность где-то спокойно поговорить, я расскажу, – выдохнула она в ответ.

С той минуты вся наша розыскная деятельность неожиданно получила совсем иные темпы, нежели до той поры. Забрав вещи Сандрин, состоявшие из ее знаменитой сумки и туго набитого пластикового пакета, мы прямо у подъезда поймали такси и, выяснив у водителя, с какого вокзала поезда идут в Белоруссию, покатили на Витебский. Пока я стоял за билетами в очереди, проворная блондинка выяснила, где именно находится таинственный город Браслав. Причем сделала она это весьма просто: купив в ближайшем киоске атлас автомобильных дорог, мигом отыскала требуемую точку на карте.

– Александр, – возникла она рядом со мной в тот момент, когда я уже стал беспокоиться по поводу ее отсутствия, – в Браслав железная дорога не идет. Ближайший к нему город, до которого можно доехать из Питера – это Полоцк. Бери два билета именно туда, причем на ближайший же поезд.

– Полоцк, – размышлял я, согласно кивая ей головой, – ну, естественно. Ведь именно из Полоцка вышел в свой последний путь тот самый обоз, в составе которого был и кассовый фургон корпуса Удино. Так что все пока идет в верном направлении.

К нашему счастью, ближайший и единственный поезд «Санкт-Петербург – Витебск» отходил всего через полчаса. Таким образом, у нас появлялся реальный шанс добраться до нужного места уже сегодня. Схватив билеты на самые дешевые места, мы понеслись к уже стоящему у платформы составу. Двенадцатый вагон оказался в самом дальнем его конце, но мы все же успели и за пять минут до отправления заняли свои места. В вагоне хотя и было немного прибрано, но общий вид оставлял желать лучшего. Запыленные окантовки окон, несвежие занавески и душная атмосфера быстренько заставили привередливую француженку сморщить носик.

– Нет ли здесь какой-нибудь системы индивидуальной вентиляции? – капризным тоном произнесла она

– Чего? – не понял я, решив, что ослышался.

– Воздух, – демонстративно помахала она ладошкой возле своего лица, – здесь же просто нечем дышать!

– Потерпи минутку, – развел я руками. – Поезд скоро тронется, и станет чуть посвежее.

– Неужели обязательно заставлять людей страдать от жары? – не унималась она.

– У нас люди стойкие, – отшутился я, – а в качестве средства для освежения могу предложить тебе газетку.

– Газета вообще-то предназначена для чтения, – фыркнула она в ответ.