– Может быть, между ними произошла ссора? – несмело предположил актер.

– После того, как они избежали столь страшной гибели, были замурованы заживо? – подняла брови молодая женщина. – Не думаю. Тут должно быть что-то другое. И почему все-таки они так странно выглядят?

Она повернула голову, и взгляд ее упал на седого рыцаря с коротко подстриженной бородой, который лежал на спине, прижав одну руку к груди.

– Что вы там увидели, Амалия? – спросил Массильон, видя, как пристально она рассматривает руку.

– Рыцарь что-то держит, – отозвалась молодая женщина. – Что-то зажато у него в руке. И я хочу знать, что это такое.

– Осторожнее, Амалия, – проговорил я. – Мертвецы такие древние, что могут рассыпаться в прах от одного прикосновения.

– Древние? – возмутился Люсьен. – Да они совсем как живые!

Тем не менее Амалия, прежде чем разжимать руку мертвеца, достала из кармана перчатки и надела их.

– Люсьен, подержи мою сумочку… Арман, светите сюда. Сейчас мы увидим…

Но, похоже, пальцы рыцаря совсем закостенели, потому что Амалии никак не удавалось разжать их. На лбу у нее выступили бисерины пота. Люсьен в волнении прикусил губу.

– Ну, вот, – выдохнула Амалия, вытащив из руки мертвеца какой-то небольшой предмет. – Интересно, – добавила она, поднимаясь на ноги, – что это такое?

Она держала сейчас небольшой граненый флакон, сделанный, судя по всему, из прозрачного хрусталя. Внутри него мерцала и переливалась какая-то золотисто-зеленая жидкость.

– Похоже на абсент, – заметил Массильон, и Амалия метнула на него негодующий взгляд. – Честное слово! – поспешно добавил актер.

Люсьен разинул рот.

– Смотрите! – закричал мальчик так пронзительно, что у меня заложило уши. – Рыцари! С ними происходит что-то странное!

Амалия ахнула. Фредерик поспешно отскочил назад. Он выглядел испуганным. И в самом деле, было от чего испугаться. Потому что четыре рыцаря, минуту назад казавшиеся почти что живыми, стали на глазах рассыпаться. Сначала у них вытекли глаза, затем стали меняться контуры лиц и тел. Плоть слезала с них, мясо таяло, обнажая сухожилия, которые, в свою очередь, исчезли, явив взору желтоватые кости. Всего несколько мгновений, и перед нами оказались четыре скелета, застывшие в нелепых позах посреди огромного сумрачного зала.

– Ой, – жалобно промолвил Массильон и, закатив глаза, рухнул в обморок.

В общем, это было самое поразительное приключение, похлеще, чем в книжках, только растяпа Фредерик все испортил. Он позеленел, покачнулся, взмахнул руками и завалился на бок. Пришлось Амалии приводить его в чувство, и хорошо, что в ее сумочке нашлась нюхательная соль, Массильон почти сразу же открыл глаза.

– Все в порядке, Фредерик, – мягко проговорила Амалия, стоя возле него на коленях, – успокойтесь.

Актер промычал что-то неразборчивое и повернул голову. То, что он увидел рядом с собой, ему не понравилось, потому что он плюхнулся на пол аккурат возле рыцарских скелетов и сделал попытку еще раз отправиться в обморок.

– Ну-ну, довольно, – проворчала Амалия. – Не то мне придется дать вам парочку оплеух, чтобы вы очнулись.

– Мадам, – с достоинством ответил Фредерик, – позвольте вам напомнить, я актер, а не гробокопатель, и мне вовсе не по вкусу встречать столь живое напоминание о бренности нашего бытия.

– Из какой пьесы слова? – поинтересовалась Амалия. – Вставайте, Фредерик. Не то вы испачкаете сюртук.

Хотите верьте, хотите нет, но после сего предупреждения щеголь оказался на ногах куда быстрее, чем Амалия. Арман помог ей подняться.

– Интересно, что тут такое? – спросил он, кивая на флакон с зеленой жидкостью. – Уж не философский ли камень? Это объясняло бы, по крайней мере, почему из-за него рыцари поубивали друг друга.

Фредерик застыл на месте.

– Философский камень? Вы что, хотите сказать… Но ведь доктор Виньере и впрямь говорил, что это никакой не камень, а жидкость! – Он в возбуждении прищелкнул пальцами. – Амалия, можно мне на него взглянуть?

– Фредерик, – очень сухо спросила моя Амалия, отводя руку, – вы в своем уме?

– Да! – с азартом подтвердил актер. – Если флакон был настолько ценным, что из-за него господа тамплиеры прикончили друг друга, может, в нем и впрямь то, что веками искали алхимики всех стран? Как вы думаете?

– Я думаю, Фредерик, – еще суше отозвалась Амалия, – что вы осел. – Арман фыркнул. – Но чтобы развеять ваши сомнения, я согласна пойти на небольшой эксперимент. У вас есть какая-нибудь железка?

Массильон стал лихорадочно шарить по карманам. В них он обнаружил носовой платок, портсигар, дамский платочек с инициалами «Р.С.», который явно не мог принадлежать ни одной из обитательниц Иссервиля, горсть золотых монет и флакон одеколона. Арман, посмотрев на «богатство» актера, тяжело вздохнул и решительным жестом оторвал пуговицу со своей куртки.

– Держите, – сказал он, протягивая ее Амалии. – Если вам удастся превратить ее в золото, барыш делим пополам.

– Если она превратится в золотую, – не осталась в долгу Амалия, – значит, я императрица Евгения, не меньше.

Массильон сглотнул и даже приподнялся на цыпочки, чтобы лучше видеть. Иронически улыбнувшись, Амалия налила на пуговицу несколько капель зеленой жидкости. Ничего не произошло. Пуговица осталась пуговицей, жидкость – жидкостью. Пожав плечами, Амалия вернула пуговицу Арману. Тот вытер ее и сунул в карман.

– Может быть, надо было прочесть какое-нибудь заклинание? – несмело предположил Фредерик.

– О господи, – вздохнула Амалия, – а я-то думала, здесь только один ребенок. – Она поднесла открытый флакон к носу и понюхала. – Пахнет мятой, – заметила она. – Во всяком случае, это не кислота и не яд, потому что хрусталь совершенно не замутнен.

– А что же тогда? – спросил совершенно обескураженный актер.

– Сироп от кашля, – серьезно ответил Арман. – В Средневековье, наверное, он был очень редким и ценным, если учесть уровень тогдашней медицины.

– Ладно, – беспечно промолвила Амалия. – Отдам флакон доктору Виньере, пусть он скажет нам, что в нем такое. – Она закрыла флакон, забрала у меня свою сумочку, сунула туда находку и сняла перчатки. – Который час, Арман?

Лефер взглянул на часы и помрачнел.

– Половина пятого, – буркнул он.

Амалия зевнула и потерла глаза.

– Итак, господа, мы недурно развлеклись, а теперь пора искать выход. Если вспомнить схему лабиринта, зал, в котором мы находимся, скорее всего, и был тем местом, которое обозначили в правом верхнем углу.