– Ты куда? – Авигдор поднял взгляд от дощатого пола и с недоумением уставился на меня, даже голову наклонил, а черные брови непонимающе дернулись. Проступающий на лбу пот и влага, капающая с челки, мешали разглядеть выражение глаз, так некстати врезавшихся в душу.

И когда это я успела…?

– Я это… – мозг совсем отказывался работать, и в поддержку ему желудок решил сплести косу из кишок. – Мне надо…

Вылетела из напаренного помещения раньше, чем парень встал с лавки. В порыве паники даже тапки забыла нацепить, не говоря уже о мерзкой пародии на ночнушку. Так и бежала, пока не оказалась в длинном просторном коридоре, похоже на тот, в конце которого находилась комнатушка, где я пришла в сознание. Молилась всем существующим и не существующим Богам, чтобы оказаться в том месте, где моя одежда сложена заботливой стопкой. Может в своей экипировке – в штанах из плотной кожи и рубашке с жилеткой, прихваченной поясом, я почувствую себя лучше. А явно переваренные в бане мозги встанут на место.

– Я-ху! – маленький белый вихрь пронесся мимо моего левого уха, заставив невольно шарахнуться к стене – 13:9! Я выиграл!

– Ваше Высочество! – услышала знакомый стрекот совсем рядом. – Это не игрища, а тренировка!

Да… Нашим взрослым Дюймовочкам, похоже, нечем заняться. Но мне это было даже на руку, никто не будет подглядывать.

Избавилась от влажной ткани – прохладный воздух из полуприкрытого окна обжег кожу. Рубашку, доходившую почти по середины бедра, натянула в считанные секунды. Но вот остальную одежду натягивала медленно, то и дело отвлекаясь на кипевшие в голове мысли.

Неужели, я, правда, влю…

Слово на букву «Л» было страшно произносить даже про себя, не то что вслух.

Но разве это не очевидно? Меня раздражает, когда он ошивается рядом с особями женского пола, каре-зеленые глаза притягивают, а иногда, я ловлю себя на том, что ищут повод снова посмотреть на него. Я отмахивалась от подобных предположений, сваливая все на пережитый стресс и чисто женское желание опереться на крепкое мужское плечо. Но… Когда я по его неуклюжему лепету поняла, что драка была из-за его ненаглядной Эсми, или как там ее, – в душе что-то очень сильно кольнуло до слез обиды в глазах. Захотелось возмутиться, накричать на Вика, и, в то же время, забиться в угол и заткнуть уши, чтобы не слушать его дрожащий от смущения голос.

Приложила руку к груди, ощущая на кончиках пальцев пульс сердца, долбившегося о грудную клетку. Судорожно выдохнув, будто воздух в легких стремительно кончался, распахнула ставни, позволяя прохладному ранневесеннему ветру погулять по участкам оголенной кожи. Облокотившись о резную раму, вдохнула сладковато-горький запах желтых и насыщенно-фиолетовых крокусов, росших прямо под окном. Перед взором раскинулись умиротворяющие зеленые луга – желтые головки одуванчиков оттеняли пожухлую траву, постепенно поглощаемую весенней зеленью. Вдали виднелись белые пятнышки, в которых легко угадывались овцы. Казалось, будто на мили вокруг не было ни души, но боковым зрением можно было заметить деревянные домики и сарайчики, ютившиеся неподалеку.

– Красиво, правда? – голос позади заставил вздрогнуть и напрячься. Повернуться было выше моих сил. А бодрый, непринужденный голос резанул по сердцу. У меня за эти пол часа мир словно через мясорубку пропустили, безбожно все запутав, а он…

Отвернулась, чувствуя обиду как у первоклашки – причина досады явно была слишком мелкая, чтобы лелеять ее в душе. Парень не виноват, что у меня какой гормональный взрыв. По-другому взявшуюся с потолка симпатию не объяснишь. Хотя, предательский голосок нашептывал, что все к этому и шло.

Глухой стук послышался позади, и я уловила дразнящий запах выпечки. Обернулась. Вик, хитро улыбаясь, медленно нарезал мясной пирог с решеткой из теста наверху. После придвинул стул к деревянному выступу в стене, служившему, по всей видимости, столом. И наглым образом уселся на него. В глиняную кружку полилось парное молоко из крынки. А я все стояла, облокотившись об оконный проем, и, сцепив руки, смотрела на спектакль одного актера, игнорируя урчание желудка. Этот гаденыш явно дразнил меня.

– Дам кусок – если объяснишь, почему ты выбежала из бани, как ошпаренная, – обернувшись в пол корпуса, спросил он, втягивая носом густой запах пряного мяса и смотря на меня из полуприкрытых от наслаждения век.

Садист. Не, ну точно. Сцепила зубы, сглотнув слюну, и отвернулась. Но перед глазами все еще стояла картина того, как белые зубы впиваются в сочный треугольник пирога. Теперь даже невинные овечки вдалеке стали казаться ходячими кусками мяса.

– Я тебя чем-то обидел? – тихо спросил Вик, подходя к окну и копируя мою позу. Перед глазами появился желанный кусок, который я тут же выхватила из рук надоедливого благодетеля. Пока я жевала, время разговора сдвинулось. И я почти по полной наслаждалась едой. Омрачал гастрономическую паузу внимательный прищуренный взгляд, изучавший меня. Мурашки бегали по кожи, отвлекая от нежного пряного вкуса с легкой кислинкой.

Кусок пирога кончился быстрее, чем Вик потерял ко мне интерес. Повернуться-то я повернулась, а вот заглянуть в ставшие манящими ореховые глаза – было выше моих сил. Разглядывая потрескавшуюся местами кожу рук, позволила мыслям утечь от щекотливой темы в русло, далекое от отношений.

Интересно, здесь можно добыть приличный крем для рук?

Запустила пальцы в волосы. Жесткие кончики закололи подушечки.

И парикмахера найти тоже бы не помешало.

Воздух почти трещал между нами из-за невысказанных слов. С содроганием ждала, когда до Вика дойдет. Ведь это же так очевидно…

Подняла глаза. И сразу окунулась в теплые карие омуты. Зеленые всполохи беспокойства в них вызывали дрожь в коленках. Как же легко поверить, что я ему тоже небезразлична. Полноватые губы растянулись в едва заметной улыбке. Поддалась вперед: зудящее желание прикоснуться к нему было просто невыносимым. Казалось, звуки стихли, а мир затаил дыхание. Вик потянулся к моему лицу – еще мгновение и его пальцы коснуться моей щеки. Внутри все сжалось в пружину, готовое в любой момент выплеснуть на парня, весь спектр недавно обнаруженных чувств.

– Дара! – истошный крик, полный ярости и раздражения, буквально в дребезги разбил хрупкий момент, возникший между нами. – Вернись! Сейчас же!

Во рту пересохло, горло сдавил спазм разочарования. Взяла глиняную кружку, стоявшую на широкой оконной раме в самом углу, и отпила молока. Нежный сладкий вкус и непривычно густой напиток ласкал язык, возвращая меня в реальность, из которой я секунду назад чуть не выпала.

– Что с фонтаном? – спросила, сконфуженно поморщившись, когда услышала хриплые нотки в своем голосе. Надо взять себя в руки, и затолкать ВСЕ ЭТО куда поглубже.

– Проверил, пока ты была в отключке, – Вик взъерошил волосы, избегая моего взгляда. Мне это было даже на руку. Не хочу снова раствориться в его глазах. Лучше вообще на него не смотреть, пока буйство гормонов не сойдет на нет.