сама Фрейя… ты сама уже видела, что из этого выходит. А если ты будешь называться, скажем, моей женой… никто не обратит на тебя особого внимания. Мало ли причин, по которым человек везет с собой собственную жену?

Снефрид подумала немного и кивнула:

– Что ж, это разумно. – Она мельком понадеялась, что Фрейя не сочтет за измену эту хитрость, которая позволит легче достичь истинной цели. – И кого же из вас мне предстоит называть своим мужем?

– А кого бы ты предпочла? – Хлёдвир обольстительно улыбнулся ей, и она не могла не отметить: хоть и не красавец, он умеет быть обаятельным.

– Меня! – заявила голова Лейви. – Мне Эйрик конунг поручил охранять госпожу, и других мужей ей тут не надо, пока я жив!

Все засмеялись, но Кетиль возразил:

– Нет, Лейви… Кстати, ты уж войди целиком, если ты все равно здесь. Не вещай, как голова Мимира!

– Ты слишком незначительный человек! – горячо воскликнул Хлёдвир, когда Лейви вполз в шатер и сел на землю у входа, уже с этой стороны полога. – Ты простой хирдман, и если кому-то понравится «твоя жена», то могут выйти неприятности! Она должна зваться женой стюримана, тогда на нее никто не посмеет посягнуть!

– Тогда я должна выбрать самого уважаемого человека! – Снефрид улыбнулась Асварду.

– Я бы рад, – ответил тот, однако вид его выражал скорее досаду, чем радость, – но я часто бываю в этих местах, и меня будут спрашивать, что случилось с моей Гудрун да отчего она померла. А мне не хотелось бы говорить о своей жене как о покойнице…

– Тем более что на следующее лето она опять окажется жива! – подхватил Лейви.

– А я староват для такой жены, – улыбнулся Кетиль. – Никто не поверит, что ты согласилась за меня выйти, я тебе в отцы гожусь.

– Вот я неженат! – с торжеством сказал Хлёдвир. – И по возрасту мы с тобой отлично друг другу подходим! Ну, соглашайся же! Мы будем прекрасной парой! Все будут нами любоваться!

– Этого мы как раз и не хотим! – в испуге напомнила Снефрид.

– Но если ты будешь считаться женой, скажем, Кетиля, то всякий прохвост захочет увести такую красавицу у старика! А глядя на нас, каждый только порадуется!

Сколько Снефрид могла разглядеть в полутьме шатра, светло-карие глаза Хлёдвира выражали искреннюю мольбу. От вражды он решил перейти к обольщению? Или случай с «родами» усмирил в нем дух вредности и он решил, что враждовать со Снефрид, явно или тайно, слишком дорого обходится?

– Раньше мы немного не ладили… – вкрадчиво начал он, угадав ее мысли.

«Это ты не ладил со мной», – мысленно поправила его Снефрид.

– Но теперь я хочу оказать тебе услугу, чтобы прошлое было забыто. Мы ведь все хотим добраться до Гардов, не ввязываясь больше ни в какие приключения, и мы должны объединить усилия, ведь правда?

Глядя ему в глаза, Снефрид в душе подивилась его бесстыдству. Дважды он потерпел поражение в схватке с нею: если о поцелуе на Гусином острове и его последствиях никто не знал, то «рождение Слейпнира» произошло на глазах у дружин всех трех кораблей. И вот, не минуло и десяти дней – Хлёдвир горд и весел, как будто ничего такого не было!

– Вы тоже думаете, что так будет лучше? – Снефрид взглянула на Асварда и Кетиля.

– Это будет больше похоже на правду, – подтвердил Асвард. – Тут Хлёдвира многие знают, и люди подумают, что он нашел себе новую жену…

– Еще лучше прежней, – тихо добавил Кетиль.

Снефрид вспомнила, что Кетиль рассказал ей по дороге к священной роще: от Хлёдвира не так давно сбежала жена. Появившись здесь с другой молодой женщиной, красивой и статной, он восстановит свою честь в глазах людей. «Но что он будет делать, когда обратно ему придется ехать уже опять без жены?» – подумала Снефрид. Однако смолчала: раз Хлёдвир сам навязался ей «в мужья», пусть сам и думает обо всех последствиях. Но, как видно, ближайший выигрыш заслонил от его глаз более отдаленное неудобство.

– Ну, соглашайся же, – чтобы дотянуться до Снефрид, Хлёдвир улегся на шкуры и вытянул руку в ее сторону.

Свидетели ухмылялись: было очень похоже на подлинное сватовство, где пылкий жених настаивает, а невеста из скромности медлит. Мало какая невеста надолго задумалась бы, обращай к ней пылкие речи такой ловкач, как Хлёдвир, приятный собою и к тому же человек богатый; однако то, что Снефрид о нем узнала за эти немногие дни, не располагало к доверию.

– Поклянись… что не будешь пользоваться этим случаем, чтобы мне досадить.

– Я уже поклялся! – обиженно ответил Хлёдвир и снова принял сидячее положение. – Мы оба с тобой поклялись в священной роще, на голове жертвенного барана, что не будем причинять друг другу вреда.

– Я никогда и не причиняла тебе вреда!

– А как же те чары? Когда я… – Хлёдвир запнулся, – на глазах у всей дружины…

– Я и не думала наводить на тебя чары, я даже не знала, что пояс у тебя!

– Прекратите! – Асвард замахал руками между ними. – Не заводите эту песню снова, иначе мы никогда с места не сдвинемся. Снефрид, давай порешим на этом. Хлёдвир дал клятву мира и постарается сдержать свой… проказливый нрав. Так и для него же будет лучше.

– Если у него будет такой повод для гордости, как новая жена, ему не останется времени проказничать! – засмеялся Кетиль.

– Ну хорошо, я согласна делать вид, будто Хлёдвир – мой муж. Но говорю при свидетелях – я не даю ему никаких прав настоящего мужа! Мой муж – Ульвар сын Гуннара, он ждет меня в Гардах!

– А я клянусь в это верить, пока мы не приедем в Гарды! – с тем же выражением подхватил Хлёдвир.

Снефрид даже не сразу сообразила, что он сказал. Но Асвард и Кетиль уже встали, собираясь уйти, и затевать перепалку снова было глупо, да и ей самой больше всего хотелось спать.

* * *

Назавтра все поднялись еще до рассвета – всем до одного не терпелось покинуть Дневной остров и пуститься в дальнейший путь. И впрямь они загостились – провели здесь десять дней вместо одного! Оставляя Дневной остров, Снефрид испытывала чувство, близкое к сожалению – эти дни были так насыщены событиями, новыми впечатлениями, знаниями, чувствами, немыслимым в ее прежней жизни опытом, что растянулись в памяти лет на десять. Здесь она ощутила в себе присутствие богини и узнала о ней то, чего не рассказывают на йольских пирах. Она сроднилась с этим местом и едва верила, что каких-то десять дней назад с трепетом сходила