Пристав Минюхин прибежал сломя голову. И не зря спешил. Лицо из Департамента полиции было рассержено сверх всякой меры. С пристава спросили, что у него в участке творится? Минюхин честно доложил, что творится то же, что и всегда. Не хуже и не лучше. Тогда его потребовали к ответу: каким образом может быть задержана совершенно невинная барышня, которой устраивают омерзительные допросы и обыски? Как такое возможно в российской полиции? Что о нас подумает Европа? Столь грандиозные мысли в голову приставу не приходили. Зато он смекнул, что Европа в лице господина с брильянтом, который к ним захаживал, должна быть немедленно порадована. Минюхин не посмел напомнить, что барышня – знаменитая воровка. Начальству виднее.

Сонька вышла из камеры с гордо поднятой головой. Увидев милого немца, она взвизгнула и бросилась к нему на шею, целуя в самые усы. От такой русской непосредственности кронпринц Леопольд окончательно растаял, а крепкое тело, что так и льнуло к нему, было лучше всяких слов. Не зря он поднял на уши весь двор. Милая и невинная барышня обрела свободу, что обещало много радостных минут. Чтобы не мешать его светлости, сопровождавшие его лица деликатно отвернулись.

Пристав не вовремя спросил, как поступить с делом о краже перстня. На что лицо из Департамента потребовало сдать его немедленно. Чтобы духу его не было.

Кронпринц уже готов был бросить к ногам спасенной все развлечения столицы такой милой и дружественной империи, но она попросила перо и бумагу. Пристроившись на столе дежурного чиновника, Сонька быстро набросала записку, сложила ее и велела передать Ванзарову. Она просила, чтоб передали лично ему и никому иному.

Ванзаров выглянул в окно, чтобы посмотреть, что за шум на Офицерской. Сонька распевала на всю улицу, дирижируя из кареты кронпринца, на радость официальных лиц. Ему принесли записку. Прочитав, Ванзаров улыбнулся и спрятал записку в карман. У воровки был удивительно ровный почерк, чистый слог и доброе сердце. Словом, все, что нужно для настоящей принцессы.

– Как приятно ощущать вас снова. Не ожидала, что это произойдет так скоро, – говорила Бетси, протягивая руку для поцелуя. – Что-то невероятное могло заставить вас вернуться, мой маленький гордец.

Ванзаров скрипнул стулом на изогнутых ножках и шаркнул каблуком, чтобы обозначить себя.

– Вы правы, княгиня, – сокрушенно сказал он. – Кажется, я не рассчитал свои силы.

– Неужели? – Бетси не скрывала торжества. – Так чем же я вас победила? Неужели Серж Каренин убит?

– А вы бы этого хотели?

– Очень! Не могу скрыть этот факт. Пора ему ощутить силу моего проклятия.

– Уж не знаю, какой силой вы обладаете, но вы почти погубили Каренина.

Бетси надула морщинистые губы, не зная, как это выглядит со стороны.

– Почти? Вы меня расстроили. Надо наверняка. Так что с ним случилось… почти?

– Вынули из петли, – сказал Ванзаров. – Еще бы немного, и не успели. Просто чудо, что я зашел к нему в дом. Вот, записку написал… – он вложил в ее руку мятый клочок.

Потрогав бумагу кончиками пальцев, Бетси выразила недовольство.

– Никак не научусь различать буквы… – она протянула назад. – Прочтите, что там.

– Извольте… «Я больше не могу и не хочу продолжать эту бесполезную жизнь. Мне стало мучительно больно, что из-за моей прихоти погибло столько людей. Я взываю о прощении и прошу никого не винить. Все, что я делаю, я делаю по собственной воле и в здравом рассудке. Молитесь за мою несчастную душу. Прощайте. С.А. Каренин». Число не проставлено.

– Какая мещанская пошлость, – сказала Бетси. – Даже не мог уйти, как светский человек, легко и достойно, без этих раздирающих душу слов.

– Княгиня, как человек и полицейский взываю к вашей помощи! Смените гнев на милость. Пожалейте его хотя бы ради маленького Сережи. Все уже убедились в силе вашего проклятия…

– Так что вы от меня хотите? – спросила несколько удивленная Бетси.

– Отмените проклятие! – потребовал Ванзаров.

– Как я могу? Это происходит помимо моей воли. Я могу только выпустить джинна, но он мне не подчиняется.

– Ну, тогда хотя бы заставьте Надежду Васильевну вернуться к Сержу. Ему сейчас так нужна ее поддержка. В конце концов, покажите ей эту записку… – он сунул бумагу обратно, но Бетси отказалась ее взять.

– Уже ничего нельзя изменить, – сказала она. – Прощайте, мой гордый рыцарь. Мне будет вас не хватать. Впрочем, мой дом всегда открыт для вас. Помните: я многое могу в этом мире…

Не желая продолжать, Бетси откинулась на спинку кресла, сделав вид, что заснула. Ресницы ее вздрагивали, она слишком крепко сжимала веки. Ванзаров не стал тревожить пожилую даму и вышел.

Он спустился в прихожую и столкнулся с Татьяной. Она ждала как будто именно его.

– Господин Ванзаров, прошу уделить мне минуту внимания, – сказала она.

– Извольте, Татьяна Степановна, – сказал он.

– В свете произошедших событий, а также в связи с тем, что муж мой получил новое высокое назначение, заняв важный пост в министерстве, я не могу более рисковать его карьерой и нашей семьей.

– Рисковать карьерой не стоит, – согласился Ванзаров.

– Прошу не перебивать… Хочу напомнить, что между нами ничего не было и быть не могло. Надеюсь, вы это достаточно осознаете. Прошу более никогда не искать со мной встречи. А если где-нибудь мы окажемся в публичном месте, прошу не показывать, что вы меня знаете. Прощайте…

Татьяна пошла по лестнице, гордо неся спину, как и полагается супруге влиятельного чиновника.

– Мы с вами даже не знакомы, госпожа Вертенева, – ответил Ванзаров ей вслед. И это была чистая правда. С этой женщиной он был решительно не знаком.

Дверь открыла Надежда Васильевна.

– Вот как! – воскликнул Ванзаров. – Какая приятная неожиданность. А где новоиспеченная графиня Вронская?

– Поехала выбирать платья.

– Ну, конечно! – Ванзаров щелкнул пальцами. – Чем же еще заняться девушке, превратившись в графиню. В таком случае я к вам. Вы позволите?

Надежда Васильевна отступила в комнату. В номере появился накрытый столик, на котором возвышалась фарфоровая триоль с фруктами, ваза с конфетами, холодные закуски, розетки с черной и красной икрой и ведерко с шампанским, – новоиспеченная графиня желала наверстать все, чего так долго была лишена.

– Надо прощать маленькие слабости, – словно извиняясь, сказала Надежда Васильевна.

Ванзаров выразил полное согласие.

– Как раз о прощении хотел бы с вами поговорить, – сказал он.

– Кого же мне прощать?

– Вашего мужа. Сергей Алексеевич находится в том состоянии, когда нуждается в вашей помощи.