Не открывая глаз, Абуласан сел на пол, башня крутилась все медленнее и медленнее и наконец остановилась. Абуласан открыл глаза, огляделся. Каждая вещь стояла на своем месте. Без движения. Абуласан поднялся — надо все-таки узнать, где до сих пор Диомидэ? Но… кто это? Диомидэ собственной персоной — стоит, поджав губы, нахмурив лоб, весь в черном.

— Как ты умеешь входить бесшумно, Диомидэ, где ты пропал?

— Шуметь не в моем стиле, батоно!

— С чем пожаловал?

— Похоже, и царица Тамар туда направляется, — не поднимая головы, тихо проговорил лазутчик.

— Куда туда?

— В Джавахети — тайно с малой свитой она покинула город.

— Покинула город? Сбежала? — радостно воскликнул Абуласан, но тут же понял, что поторопился со столь явным изъявлением чувств, и степенно продолжил: — Возможно, она и не убегала, а просто куда-то отправилась по делам? — Преждевременную его радость развеивал холодный, полный сомнения взгляд Диомидэ. — Куда она могла отправиться? — спросил он как бы самого себя, не сводя при этом пристального взгляда с Диомидэ.

— В Джавахети, батоно, в Джавахети!

— А кто защищает город? — быстро спросил Абуласан, которого уже не интересовала царица. Он уже начал рассчитывать варианты.

— Защитников у города предостаточно, батоно.

А Абуласан уже лихорадочно думал, как ему поступить — остаться ли до конца верным своей натуре и, не дожидаясь Гузана и Боцо, напасть на город, первым войти во дворец и самому устлать коврами путь Боголюбского к трону. Это сделает его могущественным и опасным для всех человеком.

— Мне кажется, их даже слишком много, батоно!

— Много? А откуда они взялись? — Абуласан, по обыкновению, сощурил глаза.

— В город хлынули кахетинцы, тушинцы, не говоря уже о картлийцах — мы должны, де, защитить царицу.

Абуласан задумался. Нехорошую весть сообщил Диомидэ. Недовольство кахетинцев, картлийцев и тушинцев ничего хорошего не сулило. Их примеру могли последовать и жители других уголков Грузии. Весть об этом скоро облетит всю страну… Надо спешить, завтра же идти на город, но как? Не потеряй он воинов в дороге — кто ранен в мелких стычках, кто погиб, а кто и вовсе сбежал, не желая драться против братьев-грузин, — еще можно бы думать о вторжении в город и занятии дворца.

— А что в Картли? Каковы там настроения? Сможем ли мы пополнить войско? — раздумчиво спросил Абуласан.

Диомидэ не отвечал.

— Нелегко будет, — наконец выдавил он.

Нет, нет, так не годится, нельзя упускать время, а то и те силы, которыми он сейчас располагает, очень сильно поубавятся.

— Когда амирспасалар и Сослан прибудут в Джавахети?

— Они уже там вместе с войском. Возможно, и царица уже там…

— Бывшая царица, Диомидэ, наш нынешний царь — Георгий Боголюбский.

Диомидэ покачал головой:

— Да, бывшая царица уже там либо сегодня будет там.

— Стало быть, не сегодня-завтра состоится сражение?

— Это уж точно, но…

Абуласан понял, Диомидэ что-то скрывает от него, умалчивает о чем-то, и глаза его зажглись гневом.

А Диомидэ, заметив это, проговорил:

— Лучше бы раньше начать сражение, хотя бы потому, что оно было бы уже закончено.

Абуласан смотрел на своего лазутчика с подозрением. Ему очень хотелось знать, что он передумал сообщать ему, но не желал выклянчивать сведения у своего слуги.

— Пошли к Гузану человека, — приказал он, — пусть предупредит его, что бывшая царица находится в Джавахети. Это первое. Второе: когда битва закончится, пусть перекроет Тамар дорогу в столицу. Тамар не должна вернуться в Тбилиси, ей остается одна дорога — в Константинополь. Пусть бежит туда!

— Слушаю, господин.

— Что еще?

Диомидэ опустил голову:

— Ничего больше. — Не услышав никаких других распоряжений, он, все еще не поднимая головы и не поворачиваясь к Абуласану спиной, пятясь, стал удаляться. А Абуласан, все так же сощурившись, продолжал смотреть на него и, когда тот дошел до двери, надменно спросил:

— Почему ты сказал «но»… Что ты утаил от меня, Диомидэ?

Диомидэ выпрямился, но взглядом упирался в пол.

— Воины бегут, батоно, прячутся от Гузана Таоскарели, не хотят воевать против царицы Тамар.

— А кто их спрашивает, разве это их дело? Они что, восстают против своего господина? — вскричал вдруг Абуласан, но тут же понял, не следовало этого делать. Криком делу не поможешь. Он замер, лицо у него застыло, взгляд опустел. Он хранил молчание до тех пор, пока Диомидэ не заговорил:

— Вам Занкан Зорабабели не нужен, батоно?

Абуласан не ответил, и Диомидэ решил, что он не услышал его, потому и повторил свой вопрос.

— А зачем мне Зорабабели? — раздался в ответ холодный насмешливый голос Абуласана.

— Коли пожелаете, сегодня же доставлю.

— Тоже мне, доставит гурию, иди! Немедленно пошли гонца к Гузану!

Диомидэ все так же, пятясь, дошел до двери и вышел вон.

Но как только он закрыл за собой дверь, Абуласана осенила новая мысль.

«Зорабабели! Он ведь был там… Он видел, как меня валяли по полу… Приспешник Тамар!» — Абуласан бросился к двери, открыл ее и так громко крикнул:

— Вернуть Диомидэ! — что слуги сломя голову бросились выполнять приказ.

Через несколько минут Диомидэ вновь стоял перед Абуласаном.

— Где Зорабабели?

— Не знаю, господин, я его не видел.

— Ты же только что собирался доставить его мне.

— Какитела сообщил мне, что он где-то в одной из соседних деревень.

— Кто такой Какитела? — терпение Абуласана иссякало, медлительность Диомидэ раздражала его.

— Тоже иудей, пытался подружиться с Боголюбским.

— Какитела… Что-то припоминаю… он, кажется, не справился с порученным ему делом, так?

— Да, это он, тогда он не смог свалить Зорабабели, а сегодня он пришел ко мне и говорит: не хочет ли твой господин видеть Зорабабели? — Диомидэ улыбнулся, обнажив белоснежные зубы. — А я думаю, что это ему хочется, чтобы тебе подали Зорабабели на блюдечке.

Глаза у Абуласана заблестели.

— Непременно, непременно притащи его… со связанными руками и обнаженной головой и помести его в царскую резиденцию со скотом и птицей!

— Слушаю, батоно! — и Диомидэ неслышно вышел из комнаты.

Абуласан долго не отрывал взгляда от двери, в которую вышел Диомидэ. Сегодня его впервые посетила мысль, кому еще мог служить его верный слуга.