С удивлением Роберта ощутила какой-то трепещущий жар между бедрами. Дыхание ее стало неровным и частым; она потянулась к его ласкающей руке, стремясь ощутить все острее и острее то сладострастное ощущение, которое вдруг почувствовала.

– Поцелуй меня, ангел! – прошептал Гордон обольстительно хриплым от желания голосом.

Во вторичном приглашении Роберта не нуждалась.

Она обвила руками его шею и приникла губами, целуя со все разгоравшейся страстью.

– Чего бы я хотел, так это снять нашу одежду и лечь и в постель, пока мы ласкаем друг друга, – сказал Гордон. – Ты согласна?

Роберта кивнула, хотя и покраснела от смущения. Слабый румянец со щек распространился по ее нежному горлу вплоть до самой груди.

Задыхаясь, Гордон поцеловал ее и поднял, чтобы, пронеся через комнату, мягко опустить поверх мехового покрывала на кровать. Жадно целуя, он до конца стянул с нее рубашку, оставив обнаженной перед своим взором.

Как загипнотизированный, смотрел он на ее мягко округлые груди, на нежные бедра и тонкую талию. Да, он мельком видел ее и раньше, но теперь, когда она лежала перед ним обнаженной и словно бы ждала, у него вдруг пересохло в горле и ослабели колени.

Гордон наклонился над Робертой и опять поцеловал ее, одновременно снимая с себя грубошерстные штаны и бросая их на пол.

– Ангел, как ты прекрасна! – прошептал он, одной рукой поглаживая ее бедра.

– Ты тоже!.. – порывисто выдохнула она.

Гордон поцеловал ее так медленно, словно время остановилось и впереди у них была целая вечность, чтобы сделать то, чего оба желали. Ему хотелось до предела продлить эти упоительные секунды предвкушения; держа ее в объятиях, он уже знал, что она согласна и пойдет на это по доброй воле. Он понимал, что это была самая важная ночь в их супружеской жизни, и то, что произойдет в постели между ними сейчас, окрасит их отношения на всю оставшуюся жизнь.

Он прижал ее теснее к своему твердому мускулистому телу. Его поцелуй стал требовательнее, заставив Роберту задышать еще чаще.

Инстинктивно отвечая на его страстный поцелуй, она обвила руками его шею и изо всех сил прижалась к нему своим обнаженным телом. В первый раз в своей жизни она испытывала сладостное чувство от мужской твердой плоти рядом со своей мягкой женской. И это ее потрясло.

– Я собираюсь любить тебя, ангел, – прошептал Гордон. – Ты понимаешь?

– Да, – едва дыша, прошептала она. – Люби меня!..

Гордон улыбнулся и приник к ее губам в умопомрачительном поцелуе, который длился целую вечность. Роберта с такой же страстью отвечала ему. Он раздвинул языком ее губы, скользнул внутрь и провел им по нежной внутренности ее рта. Она отвечала ему тем же. Их языки соблазнительно встретились, сначала робко, потом все смелее и смелее, свиваясь в сумасшедшем танце, таком же древнем, как само время.

– Ты чувствуешь словно бы солнечное тепло? – прошептал Гордон.

– Да.

– И я тоже.

Роберта застонала от его признания. От этих слов у нее натянулись какие-то нежные струны в душе, а все ее тело воспламенилось желанием.

Гордон страстно покрывал поцелуями ее виски, ее щеки, подбородок, глаза. Его губы то снова возвращались к ее губам, то ласкали нежный изгиб шеи, то опускались к трепещущим грудям и ниже, к животу и бедрам. Захватив губами один из розовых сосков, он вобрал его, и тут же трепещущий жар между ног вспыхнул в ней с новой силой.

– Дорогая, – прошептал Гордон, когда она застонала под ним. – Раздвинь для меня ноги.

Без колебаний Роберта сделала то, что он сказал, не ожидая уже от него ничего, кроме новых наслаждений.

Гордон слегка привстал между ее бедрами. Она застонала в ожидании новой сладостной муки.

– Взгляни на меня, ангел.

Роберта открыла глаза. В них горело желание.

– Будет только секундочку больно, – пообещал он. – Потерпи.

Одним мощным толчком Гордон вошел в нее, нарушив девственность, и погрузился глубоко внутрь ее дрожащего тела. Роберта вскрикнула от неожиданной боли и вцепилась в него.

Гордон замер, оставаясь совершенно неподвижным, давая ей возможность привыкнуть к этому новому ощущению внутри себя. Потом осторожно начал обольстительные движения, побуждая ее двигаться вместе с ним.

Инстинктивно Роберта обвилась вокруг него ногами и встречала его мощные толчки своими собственными. И вдруг она воспламенилась и взорвалась, словно волны этих безумно сладостных ощущений подхватили ее и унесли в рай.

Только после этого Гордон позволил себе удовлетворить свою собственную долго сдерживаемую потребность. Он застонал, задрожал и излил горячее семя внутрь ее лона.

Несколько долгих мгновений после этого они лежали совершенно неподвижно; их прерывистое дыхание было единственным звуком, нарушавшим тишину. Наконец Гордон перекатился в сторону, увлекая ее за собой, и поцеловал в лоб.

Сияющими глазами Роберта радостно посмотрела на него.

– А ведь ты обещал, что мы будем только трогать друг друга, – сказала она.

– Мы так и сделали, – ласково усмехнулся Гордон. – И снаружи, и внутри.

– Если бы я только знала, что заниматься любовью так приятно, то, вместо того чтобы ехать в Англию к дяде, я бы прискакала к тебе в Инверэри и потребовала, чтобы ты выполнил свой супружеский долг.

– Благодарю за лестную оценку, ангел. – Гордон вытянул из-под них меховое покрывало и набросил его сверху со словами: – А теперь пора спать.

– Я не устала, – возразила Роберта.

– Что ж, давай немного поболтаем. – Гордон обнял ее и чмокнул в щечку. – Жаль, что я не приготовил к нашей брачной ночи подарок для тебя.

– Но ты уже подарил мне это кольцо. – И, не заботясь о том, что выставляет напоказ свой «дьявольский цветок», Роберта вытянула левую руку, чтобы полюбоваться золотым кольцом с огромным изумрудом.

– И все же мне хотелось бы подарить тебе что-то большее, – возразил Гордон. – Ну, чего тебе хочется?

Роберта повернулась на бок, прижавшись кнему. И, лежа нос к носу с ним, проговорила:

– Солнечный свет, цветы и приветливую улыбку.

– Они твои, ангел. Ими владеешь только ты, и никто другой.

– Ты, и никто другой, – прошептала она, смыкая веки.

Гордон поднял к губам ее левую руку и приложился поцелуем к родинке.

– В сентябре я отвезу тебя ко двору, где ты будешь представлена королю, – сказал он. – В Эдинбурге множество магазинов, где продается все, что душе угодно. Там мы и выберем тебе подарок. А когда родится наш первенец…

Но, взглянув на жену, Гордон увидел, что она уже спит. Легчайшим, как дуновение ветерка, поцелуем он коснулся ее черных волос, а потом и сам погрузился в глубокий, без сновидений, сон.