Роберта засмеялась.

– Благодарю вас, милорд. Пожалуй, я оставлю вас при себе еще на некоторое время.

– На всю жизнь и еще на один день, – шепнул ей Гордон, целуя в губы.

– А мы возьмем с собой Смучеса? – спросила она.

– Нет, щенок будет путаться под ногами у коров и лошадей, а я не хочу, чтобы его затоптали копытами, – покачал он головой.

Казалось, сама великая Мать-богиня милостиво улыбалась тем, кто собрался на этот праздник костров. Они даровала людям идиллический день, с синим небом, теплым солнцем и чистым горным воздухом, напоенным ароматом расцветающих трав.

Роберта могла бы показаться случайному прохожему лесной феей, когда вместе с мужем спускалась по тропинке в долину Глен-Эрей. Она весело напевала что-то себе под нос и, держа мужа за руку, почти вприпрыжку шагала рядом с ним. Ее радовало все: и то, что она на самом деле стала его женой, и то, что ей впервые предстояло присутствовать на празднике костров.

– Знаешь, я так волнуюсь, – призналась она.

– Я бы никогда этого не подумал, – успокоил ее Гордон. И, бросив искоса озабоченный взгляд, спросил: – А ты что, никогда раньше не бывала на первом выгоне скота у себя дома?

– Нет, – честно ответила она. – Расскажи мне, как это происходит?

– Два костра собираются из веток высушенных еще в марте десяти разных пород деревьев, – начал Гордон. – Это в первую очередь береза – в честь древней богини и дуб – в честь древнего бога. Ель при этом символизирует рождение, ива – смерть, а рябина – магию. Яблоня – любовь, – тут он притянул ее к себе и поцеловал, – а виноградная лоза – радость; орешник – милосердие, а боярышник – чистоту. Тут празднуется плотская любовь, союз всех мужчин и женщин. Влюбленные пьют из майской чаши, куда наливают вино и березовый сок, а потом вместе прыгают через горящий костер. После этого между двумя кострами прогоняют скот, чтобы огнем очистить его.

К тому времени, как они добрались до долины Глен-Эрей, вокруг пруда уже собралась толпа мужчин, женщин и детей. А весь скот, собранный в одно большое стадо, щипал в отдалении траву. Две груды сушняка только и ждали момента, когда их подожгут с началом праздника.

Как единственному сыну и наследнику главы клана, Гордону принадлежала честь зажечь праздничные костры. Роберта с гордостью смотрела, как, взяв в руки пылающий факел, он зажег сначала один костер, а потом другой. Когда пламя разгорелось и жарко взметнулось к небесам, зрители разразились громкими приветственными криками.

– Наш Горди и леди Роберта должны первыми выпить из праздничной чаши и прыгнуть через костер, – громким голосом объявила Гэбби. – Инверэри станет процветать, если у молодого хозяина и его жены будет много детей.

– Давай, ангел, – сказал Гордон Роберте. Он взял из рук Гэбби чашу и поднес ее жене, чтобы она сделала по обычаю глоток. Повинуясь ему, Роберта отпила из чаши. Затем Гордон и сам сделал изрядный глоток.

Передав майскую чашу Гэбби, он подхватил вдруг Роберту на руки и с разбегу перепрыгнул сначала через один костер, а потом через второй. И, учащенно дыша, отпустил ее, дав ей медленно соскользнуть вдоль его тела, вставая на ноги.

Рукоплескания, крики и ободряющий свист поднялись вокруг.

Роберта зарделась, вспомнив их близость минувшей ночью. Но, несмотря на свое смущение, обхватила Гордона за шею, крепко прижалась к нему и поцеловала. Она хотела, чтобы ни один человек из клана Кэмпбелов не сомневался, что она действительно жена Гордона, в полном смысле этого слова.

– Я ведь говорил, что прыжок через костер вместе со мной обеспечит тебе ребенка от меня? – шепнул Гордон, приложив ладонь к ее горящей щеке.

– Ложь – страшный грех, – шутливо парировала она. – Придется тебе просить об отпущении грехов, когда будешь в церкви на исповеди.

– Ты беспокоишься о моей душе, ангел? – усмехнулся он. – Обещаю, что на том свете мы с тобой будем вместе.

– Да, но где? – спросила она. – Я не сомневаюсь, что, если тебе понадобится, ты затащишь меня вместе с собой и в ад.

– Нет уж, ангел. Я надеюсь, что ты замолвишь за меня словечко перед господом, – отшутился он.

Следующими через двойной костер прыгали Гэбби и Дьюи. За ними последовали другие пары. А потом подошло время прогонять между кострами скот, чтобы совершить обряд очищения.

Ребята постарше побежали в конец долины и, крича и размахивая кнутами, словно заправские пастухи, пригнали к ним весь выведенный на летние пастбища скот.

– Пусть молодая хозяйка Инверэри проведет первую корову между двумя кострами, чтобы принести изобилие нашему клану, – объявила Гэбби.

– Что я должна сделать? – шепотом спросила у мужа Роберта, пряча левую руку в складках юбки.

– Дьюи приведет сейчас корову, – ответил Гордон. – Возьмись за веревку и проведи ее между двумя кострами.

Смущенная тем, что оказалась в центре внимания, Роберта выступила вперед и взяла у Дьюи веревку. Она вспомнила, как в прежние времена ее родичи Макартуры боялись, что она сглазит им скот, и еще глубже спрятала свою левую руку в складках юбки. Держа веревку одной рукой, она попыталась подвести корову к костру, но, к несчастью, скотина заупрямилась.

– Возьмись двумя руками! – крикнул со своего места Гордон.

Помедлив, Роберта ухватилась обеими руками за веревку и таким образом провела корову между кострами. При этом она мысленно молила провидение, чтобы никто не заметил этот «дьявольский цветок» на ее левой руке.

Когда она протащила корову на другую сторону прохода между кострами, все разразились радостными криками. На лбу и над верхней губой Роберты блестели капельки пота. Но не от этой непривычной для нее работы, а от страха, что в ней могут заподозрить ведьму.

В то время как Гордон пошел в конец стада, чтобы помочь ребятишкам подогнать остальной скот к кострам, Роберта стояла рядом с Гэбби, постепенно успокаиваясь. Робко, точно чувствуя себя виноватым, к ней приблизился Гэвин.

– Простите, что я заставил вас плакать, – сказал он. И, одарив своей обаятельной улыбкой, так похожей на отцовскую, спросил: – Можно, я опять буду вашим рыцарем?

Роберта улыбнулась, и сердце ее наполнилось нежностью.

– Ты всегда будешь моим рыцарем, – мягко сказала она, положив ему руку на плечо.

– Ну что, ангел, пойдем купаться? – спросил подошедший к ним Гордон.

Роберта вспыхнула, поняв, на что намекает муж. Предвкушение этого заставило ее почувствовать жар его горячего тела, и все в ней словно встрепенулось от желания.

– А можно мне пойти с вами? – попросил Гэвин.

Роберта закусила нижнюю губу, чтобы не рассмеяться над озадаченным выражением лица мужа. Хотела бы она знать, как он выкрутится из этой ситуации!

Гордон наклонился, а потом встал перед малышом на одно колено.